— Я понимала — надо что-то делать. Негодяй явно собирался разрушить все экосистемы; потом я бы тысячелетиями их восстанавливала.

— И что же вы сделали? — прошептала Габи. Сирокко вздрогнула; тихий голос Геи ее буквально заворожил.

Медленно вытянув руку, Гея сжала кулак, больше похожий на шишковатый булыжник.

— Я с-ж-а-л-а.

Чудовищная круговая мышца более 3 000 000 лет пребывала в бездействии. Функция у нее была только одна: сразу после рождения сжимать ступицу, выталкивая из нее спицы. Вся сеть тросов Геи завязывалась на эту мышцу. То было средоточие ее снастей, мощный анкер, стягивавший ее воедино.

И вот мышца дернулась.

Гигатонны льда и камня взлетели в небо.

Десять тысяч квадратных километров поверхности Океана рванулись вверх подобно скоростному лифту. Замерзшее море сделалось полужидкой слякотью, где плавали глыбы льда размерами с целые городские кварталы. По всей Рее жилы тросов рвались будто гнилые веревки, спутывались, стягивались в узлы, бешено хлестали по земле.

Мышца расслабилась.

На какие-то головокружительные мгновения в Океане воцарилась невесомость. Километровые льдины плавали будто снежинки, крутясь в урагане, что задул из ступицы.

Когда дно Океана обнажилось, пятнадцать тросов отзвенели смертельную музыку мести Геи. Одни только звуки этой музыки снесли с окружающих регионов десятиметровый слой почвы. Дюжины пыльных бурь промчались по всему ободу, прежде чем буйство их наконец утихло.

Подобно руке, сжимающей теннисный мячик, мышца ступицы сокращалась и расслаблялась в двухдневном ритме, отчего вся Гея вибрировала будто резиновая петля.

Наготове у нее имелся еще один фокус, но она ждала, пока катаклизм не оставил от Океана одни голые скалы. Кроме той, что в ступице, оставались еще шесть мышц. И Гея одну из них расслабила.

Возвышавшаяся над Океаном спица сократилась вдвое от своего нормального диаметра. Неделю лишенные воды, деревья в ней сделались суше трута. Они трещали, теряли свою упорную хватку в плоти Геи — и наконец начали падать.

Падая, они вспыхивали. Океан обратился в пылающий ад.

— Я собиралась выжечь негодяя, — сказала Гея. — Хотела навеки его заклеймить.

Закашлявшись, Сирокко потянулась к своему забытому бокалу. Кубики льда тревожно звякнули в сумрачном безмолвии.

— Он был очень глубок, но я таки вселила в него страх Божий. — Гея негромко усмехнулась. — По ходу дела я и себя пожгла — огонь повредил мой нижний клапан. С тех пор я каждые семнадцать дней обрушиваю на мерзавца шум и ураганы. Все это вовсе не мой Плач, а мое предостережение. Но усилия того стоили. Несколько тысячелетий он вел себя вполне прилично. Да, верно, двенадцать богов не могут сообща управлять миром. Древние греки знали, что говорили.

Загвоздка, однако, в том, что наши с ним судьбы связаны навеки. Океан — часть меня, так что, в вашем понимании, я безумна. Это в конечном счете всех нас уничтожит — и дурных, и хороших.

Но он держался молодцом — до самого вашего появления.