– Значит, то, как умирают жены, носит чисто символический характер. Важно не то, как они умирают, а то, что их убивают собственные мужья.

– Этот факт тоже ничего не дает. Если бы эти убийства были связаны с каким-то другим, нераскрытым, но нет. Это я тоже проверяла.

– Вдруг это было не убийство? Смерть могла наступить в результате несчастного случая, а убийца был каким-то образом причастен? Например, ДТП. За рулем мог быть он сам, а смертельное ранение получить жена.

Андертон посмотрела на подшивки газет.

– Тогда надо искать упоминания о ДТП, в которых пострадали муж и жена. Начиная с четырехлетней давности.

Что было бы логично, подумал Уинтер, потому что что-то должно было послужить спусковым крючком для убийств, и это что-то, скорее всего, случилось ровно четыре года назад. Что-то, что стало начальным звеном цепи. Отсюда и аналогия со спусковым крючком. Нажимаешь – гремит выстрел. Причина и следствие. Как выяснил Ньютон триста лет назад, на каждое действие есть противодействие. Годовщина – самый частый спусковой крючок, и можно предположить, что и в данном случае тоже. Возможно, жена убийцы погибла в аварии. Ровно через год он убивает Изабеллу Собек. Логично. Но.

– Как же тогда Коуди? – спросил вслух Уинтер.

Андертон как раз собиралась снять с полки архивную папку.

– В каком смысле?

– Как он вписывается в эту теорию? Тот факт, что убийца говорил с ним, означает, что Коуди играет в происходящем важную роль. Если бы это было не так, зачем так рисковать? Что ему это дало бы? Но он посчитал нужным поговорить с ним, предварительно отследив его мать на «Фейсбуке». Мишенью был он.

– Мы только предполагаем, что убийца – именно владелец собаки. Но прямых доказательств у нас нет.

– Но если сложить вместе все косвенные улики, то они выглядят довольно убедительными. Мы же не для судебного процесса ищем доказательства, не забывайте. Это работа Фримена. Наша задача – убедиться самим. Лично я верю. Для меня убийца – мужчина с собакой.

Андертон ничего не говорила. Уинтер чувствовал, как в ее голове происходит напряженная работа.

– Если вы правы, то сегодня произошла какая-то аномалия. У нас есть трое мужей, убивших своих жен, и десятилетний ребенок, убивший маму.

Теперь в голове Уинтера закрутился механизм, и пришло время напряженно думать. Его не покидало ощущение, что они ходят вокруг да около чего-то очевидного, но никак не могут его увидеть. Уинтер отодвинул стул и сел. Почти минуту он не говорил ни слова, пытаясь увидеть Коуди глазами убийцы, пытаясь за деревьями увидеть лес.

– Действительно ли Коуди можно назвать аномалией? У него черные волосы и карие глаза. Как и у мужей.

– Да, но только он на двадцать лет их младше.

– Может быть, в этом и заключается самое главное. Сейчас мы разрабатываем гипотезу, что мужья символизируют убийцу. Но, возможно, и Коуди представляет его, только в возрасте на двадцать лет младше.

Андертон открыла рот, но ничего не сказала. Судя по выражению ее лица, она глубоко задумалась. Уинтер бы понял, если бы она сочла эту мысль сумасшедшей. Однако его опыт говорил о том, что сумасшествие не так уж и редко. Идеальным примером был Ричард Чейс, «вампир-убийца». Он влезал в дома в Сакраменто и проверял мыло в ванной. Решение об убийстве он принимал на основании того, была ли нижняя часть мыла в мыльнице мокрой и скользкой. Если мыло было сухим, он шел в другой дом. Кроме этого, он выпивал кровь своих жертв, так как верил, что его собственная кровь превращается в пыль. Вот в каком мире жил Уинтер. Когда видишь такой уровень сумасшествия, уже ничему не удивляешься.

– Коуди десять лет, – сказала Андертон, – а мужьям было за тридцать на момент убийства. Значит, мы должны смотреть годы с 1995-го по 1997-й.