Ее пересекала река, ледяная от растаявшего снега, сошедшего с вершин, и в самом центре долины были рассыпаны домики, свободно группировавшиеся вокруг церкви, магазина и местной школы. Его мать когда-то работала здесь школьной учительницей.

Он ненавидел это место.

Туда неудобно было добираться по густому снегу – из-за сильных снегопадов даже на хорошей машине со специальными шинами для заснеженных дорог Бэлларду пришлось попотеть. Сколько он себя помнил, такого снега в этих местах не было с 1943 года, но, естественно, воспоминание об этом было смутным – тогда ему было четыре года. Хотя причины запомнить снегопад того года у него были.

Намучившись изрядно с первой передачей машины, он наконец достиг Ущелья и свернул с дороги на ровную площадку, откуда открывался вид на русло реки и где он принялся рассматривать Хукахоронуи.

Конечно, он изменился, прав был старый Бен. Вдали располагался поселок, там, где раньше ничего не было. С одной стороны, у западного склона долины вытянулась цепь промышленных зданий, скорее всего, обрабатывающие и очистительные заводы, принадлежащие шахте. Столб черного дыма из высокой трубы казался пятном на белоснежном склоне позади него.

Поселок раскинулся почти по всей долине, а большинство домов сосредоточились на западной стороне реки, пересеченной мостом. Жители долины много лет добивались, чтобы был построен мост через реку, и наконец, под стремительным напором развивающейся экономики, его построили. Деньги на строительство субсидировали лишь после постройки шахты.

За поселком, казалось, изменилось немногое. Совсем далеко, под огромной скалой, называвшейся Камакамару, Бэллард разглядел домик Тури. Он подумал: интересно, жив ли еще старик или дым из той далекой трубы валит из очага уже другого хозяина. Тури был стариком, еще когда Бэллард покидал долину, хотя возраст у маори трудно определить, особенно шестнадцатилетнему подростку. В шестнадцать лет человек за сорок кажется дряхлой развалиной.

Но в долине что-то еще казалось непривычным и Бэллард не сразу смог понять, в чем дело. Вроде та же шахта, тот же поселок. Он попытался оживить свои воспоминания шестнадцатилетней давности. Та же река; она текла по тому же руслу, или, во всяком случае, так ему казалось.

И тут он обнаружил перемену. На склоне холма в западной стороне все деревья были вырублены. Исчезли ряды высоких белых сосен и кедров, кахикатей и коукоу – склон стал почти совсем голым. Бэллард посмотрел вверх, на вершины, где снега простирались вплоть до самых уступов отвесных скал в едином плавном и эффектном размахе. Для спуска на лыжах смотрелось великолепно.

Он включил зажигание и поехал вниз, в новый поселок. Он обратил внимание на планировку. Хотя многое было покрыто снегом, он различил участки, которые летом станут замечательными открытыми садами, с детскими площадками, качелями, горками, каруселями и трапециями.

Хотя крыши домов покрывал плотный слой снега, дорога была подчищенной и выметенной. Въезжая в центр города, он разминулся с бульдозером, который чистил дорогу опущенным скребком. На нем виднелась табличка: «Горнодобывающая Компания Хукахоронуи, акционерное общество с ограниченной ответственностью». Похоже управление Компании интересовалось муниципальными делами. Ему это понравилось.

Он проехал дома, выстроенные вдоль обрыва, выходящие на реку; когда Бэллард был ребенком, это место называлось Большая Излучина, и именно здесь у них был оборудован бассейн. Магазин Петерсена находился в центре обрыва, хотя он и не совсем узнал его. Тогда это был одноэтажный домик с рифленой железной крышей, с широкими карнизами, защищающими от летнего солнца. На веранде обычно стояли кресла, и она была любимым местом сплетниц. Теперь здание превратилось в двухэтажный магазин с пристроенным фасадом и с большими, ярко освещенными зеркальными витринами. Веранды не было.

Он подогнал «лендровер» на специальную стоянку для парковки и удивился полному отсутствию счетчиков. Солнце садилось за западные склоны долины, и его длинные тени уже крались по городу. Это был один из недостатков Хукахоронуи; на узкую долину, обращенную на север и юг, быстро спускались сумерки.

На другой стороне улицы стояло еще не совсем достроенное здание с названием «Отель Д"Аршиак» – по имени соседней горы. Улица была весьма оживленной; легковые автомобили и контейнеровозы сновали мимо, и женщины с сумками для покупок спешили запастись провиантом до закрытия магазинов. В свое время магазин Петерсенов был единственным, но сейчас, не выходя из машины, Бэллард заметил еще три, не считая магазинчика-бензоколонки на углу. Светились огни в окнах старой школы, у которой появилось два новых крыла.

Бэллард достал терновую дедовскую трость, лежавшую на заднем сиденье, и вышел из машины. Он перешел дорогу, направляясь к отелю и тяжело опираясь на трость, поскольку пока еще не наступал на левую ногу. Он прикинул, что Доббс, управляющий шахтой, наверняка, приютил бы его, но время было позднее, он не хотел причинять неудобства, поэтому приготовился провести ночь в отеле и познакомиться с персоналом шахты на следующее утро.

У входа в отель на него налетел человек, задевший его плечом. Он и не подумал извиниться и проскочил к припаркованной неподалеку машине. Бэллард узнал его – это был Эрик Петерсен, средний из трех братьев Петерсенов. Последний раз он видел Эрика, когда тот был девятнадцатилетним долговязым и неуклюжим юношей; теперь он превратился в широкоплечего мускулистого мужчину. С годами его манеры не стали изысканней.

Едва Бэллард развернулся, чтобы войти, как увидел пожилую женщину, изучающе смотревшую на него.

– Да это же Йен Бэллард, – сказала она. – Йен?

Йен попытался вспомнить ее. Как ее звали? Симпсон? Нет, не так.

– Здравствуйте, миссис Сэмсон, – сказал он.