Я должна рассказать и о нашем новом капитане. «Дитя поезда» какой была, такой и осталась. Те из нас, кто знал ее раньше, по-прежнему видят в ней все ту же девчушку: наблюдательную, смышленую, в любой момент готовую бежать куда-то. Но она, конечно, теперь совсем другая.

Месяц за месяцем она искала. Где бы мы ни проезжали, Вэйвэй высматривала признаки Елены, девушки из Запустенья, с которой однажды рассталась не по своей воле. Эту часть истории вы не знаете, потому что именно из-за безбилетницы все и случилось. Из-за их дружбы.

Когда мы в первый раз проезжали через Сибирь, Вэйвэй почти не спала, проводя все время у окна наблюдательной башни, в уверенности, что Елена услышит зов поезда, как бывало прежде. Мы углублялись в те места, где не видели человека с начала трансформаций, где на стволах берез открывались глаза, где бродили тени между высокими, как колокольни, скелетами павших животных. Мы пересекали края, где земля погрузилась в воду, и рельсы несли нас над ее зеркальной поверхностью, и порой, при особом освещении, казалось, что на мелководье появлялось отражение Елены.

В те дни капитана охватывала тоска, даже отчаяние. Но прошли месяцы, мы въехали в новое столетие и заметили, что она изменилась. Пропало ставшее уже привычным грустное выражение лица; к ней возвратилась уверенность и непринужденность. Капитан научилась понимать ландшафт, она точно знала, куда направить путь, где растут самые сочные фрукты и бьет из-под земли самая чистая вода. Порой мы замечали, как она высовывала руку из окна и махала кому-то. И мы догадались: она в конце концов нашла ту, кого искала. Девушка из Запустенья, которую мы знали, – такая же часть ландшафта, как и капитан поезда. И они никогда не расстанутся.