Ну-ну! Идить хлопцi швыдче! Сейчас встретим и умоем! наверное, эти слова я произнёс вслух и громко, так, что их услышали рядом стоящие бойцы. До моего слуха донеслись чьи-то слова одобрения и поправки: Не только умоем, но и спать уложим... Навечно!
Их солдаты до сих пор так и не поняли, что перед ними держат оборону бойцы штрафной роты. Утром, когда дымка тумана ещё не совсем рассеялась над травой, было не совсем ясно видно, немцы спросонья не разглядели или не успели разглядеть, т.к. все были быстро перебиты и переколоты в первой траншее. При захвате второй траншеи набили их тоже прилично, а у тех, которым повезло убежать и спастись, не было времени внимательно разглядывать, в какую форму одеты те, кто им соли под хвост насыпал! Это спустя некоторое время немецкая пехота узнает, с кем имеет дело и будет до дрожи и икоты панически бояться вести бой с русскими штрафниками, которые воюют так же бесстрашно и отчаянно, как бригады морской пехоты, с их "полундрой", чёрными бушлатами, лентами бескозырок, зажатыми в зубах и полосатыми тельняшками! "ШТРАФИРЕН!" будут истошно вопить от страха арийские сверхчеловеки при встречах на поле боя.
А пока они рассредоточились и бодро идут на нас в атаку. Включились в работу немецкие ротные миномёты - начали кидать мины на наши позиции, осколки от которых буквально стригут и выкашивают вокруг всё живое. Миномётчики грамотно поддерживают своих наступающих солдат - не дают нам поднять своих голов. Не простая задача досталась этим беднягам - местность открытая, ровная, деревьев и кустарников мало, болотистая почва, заросшая густой высокой травой, такую атаковать трудно, разве что, как мы утром - стремительным броском, при соответствующей огневой поддержке. Да кто ж им даст стремительно приблизиться! Цепь атакующих приблизилась к нам метров на семьдесят, их миномёты разом замолкли, прекратив обстрел. Мы быстро вылезли из блиндажей, укрытий и нор, заняли свои позиции в траншее, успели осмотреться и приготовиться к бою.
Уже видим как их офицеры, жестикулируя руками, подгоняют своих подчинённых, чтобы те двигались быстрее, отчётливо слышатся крики отдаваемых команд.
И тут происходит неожиданное - когда наступающим егерям до траншеи осталось метров тридцать, ударила наша артиллерия! Стали рваться снаряды. Артиллеристы, ведя огонь из-за реки Тосна, удачно всадили пару залпов, угодивших прямо в саму гущу немецких солдат. От разрывов снарядов боевой порядок был нарушен, на земле появились тела убитых и раненых врагов. Сразу же после того, как закончили лупить пушкари, командир роты, громко командуя, отдаёт приказ: Рота, слушай новый приказ! Надо ударить и отогнать эту нечисть за насыпь! потом так же громко произносит слова: Очень надо, братцы… Давай, бойцы, все за мной! Вперёд!
Мы все, словно подброшенные сильной пружиной, поднимаемся со своих мест, с жуткими криками и отборным русским матом выскакиваем из траншеи и устремляемся навстречу егерям. Они явно не ожидали от "иванов" такой прыти и, увидев бегущих на них солдат противника, в руках у которых винтовки с примкнутыми штыками, не выдерживают натиска, начинают пятиться, а потом трусливо удирают к железнодорожной насыпи, надеясь найти спасение в третьей своей траншее. Мы преследуем врага и повторяем свой утренний опыт - бойцы, которым посчастливилось быстрее всех близко добежать к третьей траншее, закидывают её нашей карманной артиллерией, не давая поднять голову даже самым смелым фрицам. Когда немного рассеивается гранатный дым, штрафники вваливаются во вражескую траншею и начинают стрелять, колоть, резать и рубить всё живое в ненавистной чужой форме, попадающееся им на пути. Убивать, так убивать!
После скоротечной рукопашной схватки часть траншеи и сам опорный пункт врага оказываются в наших руках, захвачены богатые трофеи и оружие. Немногие уцелевшие немцы убегают по многочисленным отсечным ходам сообщений куда-то прочь. В горячке боя мне со своим смертоносным "МG" удаётся вырвался несколько вперёд. На ходу стреляю короткими очередями, расчищая себе и остальным путь, затем натыкаюсь на ход сообщения и, прежде чем двигаться дальше, высаживаю длинную очередь. Бью впереди себя до тех пор, пока в ленте не заканчиваются все патроны, и раскалённый пулемёт временно не замолкает. По раздающимся за собой выстрелам чувствую, что я здесь не один, а моя спина надёжно прикрыта от какого-нибудь уцелевшего недобитка. На мгновенье поворачиваю голову и вижу, что моряк, который меня разбудил, вместе со своим другом и ещё несколько человек не отстают и находятся в нескольких метрах от меня. Короткими очередями из трофейных "МP-шек" стреляют по убегающим солдатам противника.
Молодцы парни... автоматы подобрали! Не отстают! Пробьем и эту оборону! радуюсь за своих товарищей. Останавливаюсь, чтобы немного перевести дух и отдышаться. Чувствую, что кто-то трогает меня за плечо и поворачиваю голову: Слышь, пулемётчик! Это у них отсечная траншея, она в их тыл нас заведёт. Ты, паря, прикрой нас, а мы с Васьком пройдём чутка вперёд и закидаем немчуру гранатами! Шуганём немного! А то, понарыли тут канав, понимаешь! Нормальному человеку, не пройти, не проехать, шумно дыша, громко произносит моряк.
Сквозь шум боя слышно, что мы залезли далеко вперёд, слышны команды немецкого офицера, громко призывающего солдат начинать наступление.
Дальше боец в моряцком тельнике замахивается и бросает одна за другой несколько гранат-лимонок. Гремят взрывы. Затем товарищ моряка, тот который Васёк, дублирует действия своего друга и тоже бросает в сторону противника несколько лимонок. Опять гремят взрывы. Отчётливо слышу, как кто-то орёт на немецком языке, раздаются громкие стоны. Егеря явно не ожидали такого приёма - им опять пришлось убегать. Бегу по ходу сообщения вперёд и опять бью короткими очередями, экономлю патроны. Попал или нет, но когда бьёт пулемёт, то желающих поспорить с пулемётчиком как-то не находится! Ход сообщения резко поворачивает, поэтому притормаживаю, чтобы не лезть на рожон, а взглядом киваю моряку, что не мешало бы за угол, для верности, бросить гранату. Моряк сразу же понимает меня и быстро бросает за угол ребристую лимонку. Гремит взрыв. У нашей "феньки" заряд сильный и поэтому разлёт осколков убойный. Резко выскакиваю за угол хода сообщения и бью длинной очередью веером от края стенки до другого края стенки. Пару раз туда и обратно пулями перечёркиваю пространство. Моряк с другом от меня не отстают и тоже ведут огонь по сторонам. Продолжаю садить по убегающим фрицам до тех пор, пока пулемёт не съел все патроны в ленте. Перестаю жать на спусковой крючок и вижу, что от раскалённого дырчатого кожуха ствола пулемёта идёт дымок.
Эй, браток! Пойдём, глянем, чего мы тут навоевали, обращается ко мне боец в тельняшке и сразу же добавляет: Васёк, давай тоже двигай за нами!
Мы втроём доходим до конца хода сообщения, который по своей ширине не уступает добротной нашей траншее - дальше тупик. Кругом лежат трупы немецких солдат, валяется оружие и дымится земля. В этот самый момент снова начинает бить наша артиллерия. Снаряды рвутся совсем рядом, впереди нас - всё-таки мы залезли слишком далеко, как бы самим не угодить под огонь своей артиллерии. Отходим назад. Гигантские разрывы поднимают высоко вверх на воздух комья земли. По нашим прикидкам огонь унёс ещё не одну вражескую жизнь. Молодцы боги войны! Хорошую жирную точку поставили в этом деле!
Своей контратакой мы отбросили противника за бетонную дорогу к лесу и до территории разбитых цехов кирпичного завода. Потрёпанная штрафрота совсем немного не дошла до деревни Поповка. У неглубоких оврагов немцы остановили наше наступление, встретив роту плотным пулемётным огнём. Подводя итоги боя, следует сказать, что в целом рота удачно продвинулась вперёд и расширила плацдарм для общего наступления двух полков дивизии. Наши потери были огромны - от усиленной роты осталось два не полных взвода, ротного командира не уберегли и потеряли почти всех командиров взводов. Уцелевшие командиры отделений из штрафников вступили в командование взводами. На новых захваченных у немцев позициях опять добротные блиндажи и землянки, грамотно оборудованные огневые точки, про траншеи, я вообще молчу, как везде всё "вылизано" и обустроено.
Глава 18. Окопные будни
Пока тихо, собираем по округе трофейное оружие, боеприпасы и какую-нибудь жратву, ведь нашу кухню и повара видели ещё третьего дня, до наступления.
Всегда бы так! с довольной улыбкой произносит моряк и обращается уже ко мне: Тебя как зовут, а пулемётчик?
Вовой, мама назвала! отвечаю.
Да, ну!? И меня, моя маманя, так же нарекла! Тёзки значит. Будем знакомы. Вова, а фамилия моя - Громкий! А ты, Вова, хорошо с пулемётом управляться умеешь! Я оценил! Что, приходилось раньше иметь дело с ихней МG-шкой?
Да, было дело пару раз! Не первый год на войне, отвечаю моряку.
Куришь? спрашивает Громкий.