– Я сказал Кляйнбергу ровно то же. Но он…

Я развел руками.

Члены трибунала смотрели с явным сочувствием.

– Итак, – женщина кашлянула, отпив из кружки. – Итак, твой боец, разумеется, проиграл – что дальше?

Не знаю, что на меня нашло, но я рассказал им правду. Рассказал, как жутко слышать за спиной ровное дыхание бегущего мутанта, как бьется и трепещет за ребрами Теплая Птица, когда он приближается к тебе в тупике – без единой эмоции на лице, напоминающем выдернутое из груди сердце.

Я умолк, чувствуя, – больше не могу: так свежо еще воспоминанье.

На лицах мужчин отразилось все. Мне не нужно быть ими, чтобы понять – они только что, вместе со мной, находились там, в Твери, в заснеженном тупичке, глядели в красноватые глаза мутанта.

– Впечатляюще, – проговорил лошадиное лицо. – Но как ты спасся от Паши?

Этот вопрос застал меня врасплох. Помедлив, я ответил:

– Паша почему-то развернулся и ушел, словно услышал зов.

– Зов?

– Да, именно.

Члены трибунала некоторое время молча разглядывали меня, затем лошадиное лицо сказал:

– Впрочем, мотивировки мутантов еще не до конца изучены…

– Я, если честно, ни разу эту тварь не видел, – признался бугай.

Женщина бросила на него строгий взгляд.

– Не превращайте трибунал в балаган.

– Не буду.

Бугай прикрыл рот широкой ладонью.

– Ваш рассказ, конунг, – женщина повернулась ко мне, – представляет определенный интерес. Столкновение с питерами, это, безусловно, прецедент.