— Нас берут в кольцо!
— Не думаю. Про нас никто не знает. Посмотрим и подождем.
На подворье охотничьего домика появился парень и начал колоть дрова. Еще один с ведром отправился за водой, нырнув по узкой горной тропке вниз, где шумел Дымнай. Обитатели дома уже проснулись и занялись привычными делами. На них не было имперской формы, поэтому я и колебался. Возможно, это просто егеря или охотники… А если послать Вельку под видом заблудившегося путника? Нет, лучше подождать.
Ведро было полное. Оно выпало из рук, расплескав воду, когда пуля, выпущенная из аркебузы, пробила парню плечо. От выстрела на мгновение заложило уши, тревожное эхо прокатилось и затихло в горах. Началась атака. Второй выстрел предназначался тому, кто колол дрова, но парень успел броситься на землю. Стрелок промазал. Пока я судорожно пытался сообразить, как у имперцев оказалось запрещенное Святым Престолом пороховое оружие, красномундирники пошли, уже не таясь, на захват дома. Уцелевший парень успел метнуться и спрятаться за дверь. Ее угол разлетелся в щепки от еще одного выстрела. Из окон в атакующих полетели арбалетные болты. Нет, в доме определенно были не егеря и даже не охотники. Завязался бой.
— Ждем? — нервно спросил офицер, сжимая пальцы на эфесе короткого меча.
— Уже нет.
Я дал команду троим арбалетчикам из варда целиться в красномундирников. Два болта из трех попали в цель. Но бой успел переместиться внутрь дома, и больше выжидать было нельзя.
— Идем на штурм. Обитателей дома не трогать! Наш противник — имперцы!
Выстрел из аркебузы показался мне раскатом грома. Предназначенная мне пуля угодила в Вельку, прикрывшего собой. Он дернулся и рухнул, на его спине расцвел кровавый рваный цветок. Я переступил через него и наотмашь ударил стрелка в висок кулаком, успев мечом во второй руке отбить выпад еще одного противника.
— Офицер, сюда!
Узкое пространство не давало свободы маневра. Но я себя чувствовал, как рыба в воде. Кровь бурлила яростью и азартом битвы. Полноватый очкарик забаррикадировался в комнате. На нем был потрепанный имперский мундир, однако его теснили свои же. Отчаянно защищая подступы к раненому императору, Клаус Цукеркандль сражался, как умел. А умел он плохо. Бесполезная тонкая шпага выскользнула из его пальцев, выбитая ловким финтом одного из имперцев. Я не успевал. Еще один миг, и… Прогремел выстрел. Нападавший рухнул, как подкошенный. Зажмурившийся глава Тайного корпуса открыл глаза. Своей жизнью он был обязан воеводе Дюргеру, который подобрал трофейную аркебузу и сумел ею воспользоваться.
— Кто вы? — выкрикнул Цукеркандль, выставляя впереди себя импровизированную дубину из ножки стула.
— Ваш единственный шанс на спасение! — крикнул я в ответ, оттесняя в сторону еще одного противника.
Двое убитых с нашей стороны, еще пятеро погибших гвардейцев Тайного корпуса из императорской охраны. Выигранный бой. Раненный Велька. Он был очень плох. Его положили на кровать, но воевода, осмотрев его, только развел руками.
— Не жилец он… Пуля навылет прошла, легкое прострелено.
Ком подкатил к горлу, а рука сама собой нащупала проклятый пузырек с остатками грибного эликсира. Я брал его с собой, памятуя о словах Луиджии, что император тяжело ранен. Нам он был нужен живым и в заложниках, чтобы остановить войну и выторговать не только мир, но и, если понадобится, свободу для Хриз… Однако Велька умирал здесь и сейчас, без колебаний пожертвовав своей жизнью, чтобы закрыть меня от пули.
— Есть у меня лекарство, — сказал я. — Даже мертвого на ноги поставит. Принесите воды.
Воевода внимательно заглянул мне в лицо, потом покачал головой.
— Лучше б императора им попользовали… Грю же, Велька кончится скоро…
— Воевода! Здесь приказы отдаю я! Живо воду!