– Бегут, бегут!
– Сдавайтесь, собаки!
– Антипатр!!!
С противоположной стороны кричали иное:
– Стоять, трусы! Убью того, кто побежит!
Поздно. Стена рухнула. Сбивая с ног щитом еще колеблющихся, Андроклид рвался вперед, не по собственному желанию, но увлекаемый всей массой человеческих тел, вновь пришедшей в движение.
В противостоянии нервов фаланги развернулись противосолонь на восьмую часть круга и Андроклид оказался вблизи того места, где в самом начале сражения располагался самый центр строя противника. Стараясь, по возможности, не пускать в ход меч, орудуя им, скорее, как дубиной, Андроклид пытался бежать вперед, спотыкаясь об убитых и раненых. В глазах рябило, и он сам не заметил, как выскочил на небольшую группу ощетинившихся короткими копьями гипаспистов-щитоносцев. Здесь, вокруг пожилого воина в дорогих, отделанных золотом доспехах, разгорелась самая жаркая сеча. Гипасписты сдаваться не собирались. По выкрашенным в пурпур высоким "фригийским" шлемам с белыми перьями цапли Андроклид опознал в них агему – царских пеших телохранителей. Эти будут драться до конца. Устойчивый очаг обороны притягивал к себе все новые силы сражающихся.
– Парменион! – ревели гипасписты.
– Александр! – кричали товарищи Андроклида, не замечая, какую бессмыслицу несут.
Откуда-то слева подлетело несколько всадников. Прикрываясь щитом от одного из них, Андроклид проворонил другого. Удар по затылку поверг его на землю. В глазах потемнело, во всей вселенной умерли звуки. Еще находясь в сознании, Андроклид попытался встать на четвереньки, опираясь на щит, но внезапная острая боль окончательно швырнула его в небытие...
...Он лежал на дне глубокой могилы, заполненной водой до краев, и смотрел вверх на границу стихий, где плясали причудливые тени. Где-то далеко-далеко в горах катилась лавина. Она победила время, и гул в ушах не смолкал уже вечность, не нарастая и не стихая. Накатывало удушье, но он не пытался бороться за жизнь, рваться к поверхности. Зачем? Здесь хорошо и покойно. Устав воевать с рассудком, он глубоко вздохнул, с удивлением ощутив запах гари. И в то же мгновение услышал голоса. Глухие, искаженные, они пришли извне, из того мира над поверхностью странной, пахнущей дымом воды, которой можно дышать. С ними вернулась боль, сжав тисками голову и левую руку. Ростки боли стремительно опутывали все тело, выталкивая его к поверхности.
– ...похоже, у него рука сломана...
Лавина, наконец, растратила свою мощь – гул прекратился внезапно, словно из ушей убрали затычки.
– Переворачивай его. Осторожно. Ремень с шеи снимай.
Куда-то исчез раскаленный колпак, сдавливавший виски, и ветер исцеляющим холодком коснулся пылающего лица, растрепал волосы.
Андроклид открыл глаза и увидел чью-то бороду. Хотя почему "чью-то"? Рыжая борода с двумя черными подпалинами, тянущимися от уголков рта к подбородку, могла принадлежать только Неандру. Хотя, в последнее время уже само наличие бороды однозначно указывало на Неандра, даже без дополнительных примет.
Озабоченное лицо друга просветлело.
– Живой!
Еще не вполне пришедший в себя Андроклид не смог сообразить, вопрос это или утверждение. В висках стучало, а левую руку пониже локтя одновременно кололи десять тысяч иголок.
– Кто... победил?.. – с трудом разлепил пересохшие губы Андроклид.