Поначалу Мейсон утверждал, что его отца кто-то преследовал. Кто-то темный и невидимый для окружающих. Когда отец взялся за топор, Риксу-младшему ничего не оставалось делать, как защищаться. Но полиция восприняла рассказ парня, как попытку сойти за невменяемого и крутила пальцем у виска. В итоге парень просто замолчал и решил сдаться на волю правосудия, которое, конечно же, не собиралось быть на его стороне.
Вытащить из тюрьмы человека с подобной биографией оказалось сложно даже с фамилией Таур. Особенно сильно Ган нервничал, когда шеф полиции пару раз порывался позвонить его отцу. Таур-старший не часто вмешивался в дела сына, потому что тот вел себя разумно и не попадал в неприятности, в отличие от многих представителей «золотой молодежи», но в этом случае у него могли возникнуть вопросы. На которые было бы очень сложно дать вразумительные ответы. Однако Ган своего добился и два часа спустя, по ступенькам полицейского участка, спустился парень, к которому у Гана была уйма вопросов.
Как, оказалось, вытащить Рикса из тюрьмы легче, чем найти с ним общий язык. Целую неделю Ган пытался поговорить с одноклассником, но Рикс был почти все время пьян и посылал его такими отборными словами, каких Таур даже ни разу не слышал. Очередная попытка вообще закончилась для Таура-младшего сломанным ребром, когда он нарвался на крепкий кулак Мейсона. Таур конечно не верил, что тот способен на преднамеренное убийство, но вот покалечить мог с легкостью. Окончательно отчаявшись, Ган с последней надеждой оставил записку под его дверью:
Через два дня Мейсон Рикс пришел в школу и уселся за дальний стол, щёлкая зажигалкой.
– У тебя полчаса «золотой мальчик», – кинул он подошедшему Гану.
Невозможно передать какими глазами смотрели на них окружающие, когда видели вместе. Богатый наследник и отброс общества. Все это обрастало бесчисленным количеством слухов начиная от их сексуальных отношений и заканчивая общими нечистыми делишками. Но все это говорилось только шепотом, потому что Рикс был очень скор на расправу.
Отношения постепенно перетекали от явной нетерпимости к неявному принятию. Ребята с трудом, но находили подход друг к другу.
Таур очень быстро заметил тягу Мейсона к бейсболу и длительные уговоры тренера, и пара тысяч на новую форму и снаряжение, принесли свои плоды – Рикса взяли в команду. Возможно, если бы тренер тогда знал, какого игрока он приобрел, уговоров бы потребовалось меньше.
Когда Импалу Гана угнали, а полиция нашла лишь остатки запчастей в одной из мастерских, только Рикс смог решить проблему. Через два дня машина стояла у дома Таура как новая, а точнее ровно настолько потертая, как и до угона, да еще с дополнительным комплектом колес в багажнике.
Ни один из них не требовал благодарности, и никто никого не благодарил. Их связывал не только общий секрет, но и зарождающееся шаткое чувство дружбы.
Прошли недели, прежде чем Рикс научился управлять своим даром, как считал Ган, или проклятьем, как считал сам Рикс. Он, наконец-то, впервые смог прикоснуться к Тени… и чуть не погиб.
Два месяца больницы и допросы полиции о причинах его ранений. Кто-то считал, что он связался с плохими парнями, кто-то, что пытался навредить себе сам. Пару недель его пытался разговорить местный психолог, но Рикс был крепким орешком, а окружающие не так чтобы старались прилагать большие усилия, чтобы разобраться в ситуации. Служба опеки с большим трудом нашла семью, согласившуюся взять на себя ответственность за проблемного парня. Конечно приемную мать больше привлекала выплата пособия, чем приемный сын, но Рикса это более чем устраивало.
Осознав, что самостоятельно справляться с Тенями слишком опасно, ребята решили воссоздать механизмы, описанные предком Гана в Дневнике. Они должны были помогать в поиске и охоте, но ни Таур, ни тем более Рикс в сложных схемах разобраться так и не смогли. После выхода из больницы, Мейсон обзавелся огромной татуировкой змеи, скрывающей шрамы, а Ган – Адамом Моррисоном.
Наконец Тройка Белфью была в сборе.