— Мистику, — поправила Воронцова.

— А есть разница?

— Конечно, есть. Мистика — это все, что недоступно нашему пониманию. Но это не всегда страшно. Как не всегда то, что страшно, лежит за гранью понимания.

Она и эту тему развивать не стала, хотя рассказать наверняка могла многое. Создавалось впечатление, что Воронцовой просто не очень-то хочется болтать. Чтобы поддержать беседу, пришлось провоцировать ее новыми вопросами.

— А то, о чем вы пишете, — все правда? Или выдумка?

— В основном — выдумка.

— В основном? Значит, правдивые мистические истории у вас тоже есть?

— Теперь есть.

Разговор катастрофически не клеился, но Света не сдавалась.

— То, что делал тот парень… Это сработает?

— Не знаю.

Света фыркнула и все-таки положила тяжелеющую голову на подушку. Она почти не спала в прошлую ночь, и теперь сопротивляться сну становилось все труднее.

— Могли бы и ободрить…

— Не вижу смысла лгать. Но будем надеяться, что сработает и сюда ничто дурное не войдет.

— Не боитесь оставаться со мной на ночь? Что если оно все-таки придет, а вы под руку подвернетесь?

Ответа не последовало, поэтому Света приподняла голову над подушкой, чтобы посмотреть на Воронцову: не заснула ли? Но та сидела абсолютно прямо, только ноги под себя подобрала. Сидела и странно улыбалась. Заметив вопросительный взгляд Светы, она все-таки пояснила:

— Мне нечего терять.

Света снова опустила голову на подушку, перекатилась на спину, посмотрела в темнеющий потолок и вздохнула:

— Мне тоже.

Во время дежурств у мониторов часы и минуты всегда тянулись невыносимо долго, но в ночные смены казалось, что даже секундная стрелка замедляет свой бег по циферблату. Сидеть на месте было еще труднее, потому что со страшной силой клонило в сон, требовалось постоянно себя чем-то занимать, чтобы не задремать. И особенно тщательно приходилось контролировать потребление кофе. Передозировка кофеина еще никого до добра не доводила.