– О, нет. Это скорее мои догадки, которые я наконец-то решилась озвучить. Понимаешь, Джек довольно сложный человек. Рядом сним ты часто не понимаешь, что делаешь не так. Стараешься соответствовать, вести себя, как подобает, но вечно косячишь. Я все время считала, что не достойна его. Что это действительно огромной счатье стать женой Джека Скайна. Возможно, так оно и было. Но когда узнаешь, что он изменял тебе, бог его знает сколько времени, с твоей подругой. А потом она бесследно исчезает. Это наталкивает на некоторые мысли. Особенно если после расспросов следует попытка покончить и с тобой. Думаешь это уже паранойя? – Нита наконец-то посмотрела на Энтони полными слез глазами. Озвучив весь этот ужас, она сама ужаснулась. И поняла, в каком кошмаре, в каком аду все это время жила. Неужели Орфей ее не спасет?

Энтони молчал. На его лице читалась целая гамма чувств. От недоумения, до злости и даже страха. Но не было ни тени сомнения или недоверия. Он ей верил. Каждому слову. Почему? Ему самому было трудно ответить на этот вопрос. Просто знал, что это все правда.

– Нита, тебе нужно срочно от него уходить и обратиться в полицию. Ты же понимаешь, что если он попытался однажды, то ничего не мешает ему повторить попытку.

– Не могу. Не сейчас. Прежде я должна разобраться во всем этом хаосе. Хотя бы ради Рэнэ. Не хочу, чтобы из-за меня ее жизнь разрушилась.

– Но с таким же успехом он мог быть причастен и к твоей аварии.

– Возможно. Но это было бы уже слишком, – Нита до конца еще не верила в то, что столько лет жила рядом с монстром.

– Ладно, здесь решай сама. Так ты что-то нашла в архивах? – Энтони заметил исписанный блокнот.

– Да, немного. Но уже хоть что-то.

– Я тоже немного покопался в источниках и нашел несколько весьма интересных зацепок. Я не совсем уверен, но ведь твое имя в переводе с диалекта означает медведица, или принадлежащая клану медведей? – Энтони что-то быстро записал на клочке бумаге, – Да, и если написать имя твоей новой знакомой вот так, – молодой человек ткнул кончиком карандаша на ровные слегка округлые буквы, – То у нас получиться два слова: ведьма и смерть. Пова Погок. У навахо существовала легенда, о клане медведей, который заключил договор со смертью, но так и не выполнил свою часть обязательств.

Нита неотрывно смотрела на записи Энтони и даже боялась дышать. Она даже подумать не могла, что мадам Погок имела индейские корни. Хотя все было на поверхности. Мадам никогда и ничего не скрывала. Да она чуть ли не единственный человек, который всегда говорил ей правду. В отличии от людей, которых Нита знала пол жизни и доверяла безоговорочно. Эта “ведьма” никогда не скрывала своих истинных намерений и всегда называла цену своих услуг.

– Постой, но, что за договор и, что за обязательства? Я ничего не понимаю. К тому же, на кой Пове сдалась эта картина. Да, она по-своему гениальна, но она не стоит тех денег, из-за которых стоило бы убивать? Ни один предмет искусства не стоит человеческих жизней.

– Нита, люди убивали и за меньшее, – горечь в голосе Энтони была практически осязаемой, – но ты права. Погок не из тех людей, что пойдут на риск ради нескольких сотен тысяч долларов. Тут явно что-то другое. Насчет легенды, – это просто легенда. Не думаю, что Смерть в образе Повы Порог пришла вернуть должок. Но мне показалось забавным такое совпадение.

– В этом нет ничего забавного, – буркнула Нита, – до чертиков меня напугал.

– Не злись, сейчас любая информация может быть зацепкой. Так, а ты что накопала?

– Не настолько увлекательно и мистично, как у тебя, но кое-что есть. Вот, смотри, – Нита раскрыла блокнот на странице разрисованной разными растениями и цветами, – Милле очень интересовал язык цветов. В викторианской Англии такой символизм был крайне популярен и переживал новое рождение. Например ива, крапива и ромашка ассоциировались с забытой любовью, болью и невинностью. Все это определенно было на его картине.

Анютины глазки символизировали безответную любовь, фиалки, украшающие шею Офелии, считались символом верности, целомудрия и безвременной кончины. Мак означал саму смерть, увековеченную незабудками.

– И как это нам поможет? – Энтони пока не понимал, к чему была эта лекция о цветах

– Это определенно отсылки к истории Гамлета и Офелии. Прерафаэлиты любили всякий символизм, четкое разделение на добро и зло, жизнь и смерть. Это чуть ли не единственная картина Милле, где все слишком неоднозначно, пограничное состояние Офелии. Она уже не жива, но еще и не мертва. Возможно, стоит копать в этом направлении. Но я надеюсь, что смогу все же увидеть оригинал, и уж это полотно наверняка даст гораздо больше информации.

– Постой-постой. В литературе прерафаэлитам были близки Эдгар По и Уолт Уитмен, их истории родственны готической литературе и тоже всегда содержат четкие представления о плохом и хорошем. Бытует легенда, будто в 1850-х Уитмен пережил сильное моральное потрясение, которое определило его дальнейшую судьбу и характер творчества.

– Уитмен? В 50-х? – переспросила Нита, словно внезапно что-то поняла. Неужели это зацепка?