– Может не стоит рисковать, пока меня не арестовали, еще есть время попытаться найти настоящего убийцу, – Рэнэ и так сделала много, о большем не стоило и просить.

– Ну, я не самая паршивая актриса, а лейтенант не самый умный мужчина на планете, хотя и довольно обаятельный, как для копа.

– Рэнэ, неужто хоть один парень в форме смог тебя покорить? – эта мысль заставила Ниту улыбнуться. Похоже, впервые после трагедии с Сэмом, Рэнэ хоть к кому-то проявляла интерес. Пусть в своей грубой манере. Но это было хоть что-то.

– Ну уж нет, даже не надейся. Это ты у нас таешь от смазливых красавчиков. Я же стараюсь ради дела. Только так. Нечего мне делать, как влюбляться в легавого, – возмущенно прыснула Рэнэ, но продолжила лукаво улыбаться.

– Значит, это оказался не подлинник, – Пова Погок в кричащем алом костюме стояла напротив огромного окна и сосредоточенно изучала огни большого города.

Нита чувствовала, с одной стороны облегчение (так как все же не нужно было совершать должностное преступление), с другой – понимала, что Пова потребует что-то взамен.

Сегодня утром в хранилище принстонского музея доставили несколько полотен из лондонского музея. Полотна должны были стать частью новой выставки посвященной братству прерафаэлитов и их направлению в живописи. Нита с нетерпением ждала, когда сможет досконально изучить «Офелию». Девушка настолько нервничала, покрываясь холодными каплями пота, что уже второй раз меняла белые рабочие перчатки.

Нита аккуратно выложила полотно на рабочую поверхность и направила на гладь воды луч ультрафиолетового фонаря. Характерный кракелюр был на месте.

Дальше приставила к полотну рентгенофлуоресцентный пистолет-анализатор: бесконтактный химический анализ должен был показать, нет ли в краске, скажем, титановых белил, появившихся меньше ста лет назад. Пистолет начал мерить, замелькали буквы таблицы Менделеева. Здесь тоже все сходилось.

Руки начали трястись еще больше. Неужели все же подлинник?

Дальше в ход пошел следующий гаджет – инфракрасный спектрометр. Он “пробивал” краску до эскиза, и это вносило окончательную ясность: автор всегда набрасывает, стирает и снова рисует, меняет ракурсы и линии горизонта. А вот копиист же всегда чертит горизонт по линейке, и это видно на экране.

Нита увеличила расширение монитора и приблизила изображение. Что-то было не так. Милле рисовал картину в несколько этапов. Рисовал и перерисовывал. Но на экране Нита видела относительно чистые линии. Работа была великолепной, практически безупречной. Но копией.

Чтобы окончательно удостоверится, что перед ней не Милле, девушка стянула перчатки и подошла к полотну. Едва касаясь подушечками пальцев, она ощутила шершавость красок, течение времени и жизни. Пова говорила, что на настоящей картине словно замерло время, там его нет, как нет и жизни. И не было там и пресловутого черепа, отличительной черты подлинника.

– Да, мадам. Это превосходная подделка, – практически прошептала Нита.

– Ну что ж. Тогда послушайте небольшую историю. Милле не везло с картинами. Да, он был талантливым художник, но заработать и прокормить семью на одном своём таланте не мог. Тогда он, отчаявшись, заключил сделку со Смертью. Успех в обмен на свои убеждения и талант. Ради денег ему пришлось отказаться от своего детища, Братства прерафаэлитов, и до конца дней своих рисовать портреты толстосумов и их любовниц. Последняя из работ, где Милле ещё видел себя и, которую принес в жертву успеху, была «Офелия». Не зря на подлиннике многие замечают тайную подпись самой Смерти, как соавтора. Скромный череп в углу картины. Он проявляется не всем и только в исключительных случаях. Именно это полотно художник подарил Уитмену, вашему великому поэту, с которым долгие годы дружил по переписке. Как раз в тот период поэт переживал не лучшие времена и подумывал полностью закончить с писательской карьерой. Но картина вывела его совершенно на иной уровень. Ровно через год, как картина оказалась у писателя, он выдал в свет труд всей своей жизни – «Листья травы». Я думаю вы о нем слышали. Сборник много раз переиздавался и дополнялся. И принес Уитмену мировую славу. В первом издание, которое отличалось особой глубиной, было всего 12 стихотворений, но каждое было на вес золота. Именно это издание было написано, как вы понимаете, в соавторстве со Смертью. И именно это дает мне все основания полагать, что картина Милле находиться где-то на территории США.

Эта история было настолько невероятной и безумной, что походило на правду. К тому Энтони говорил о чем-то похожем, он практически докопался. Но, конечно же, без истории мадам, пазл бы вряд ли сошелся. И последний кусочек мозаики Нита добавит сама. Но для этого ей нужно было отправится домой. В Джермантаун.

– А что же он принёс в жертву ради славы? Если Милле отказался от своих убеждений и таланта, то что же отдал Уитмен?

– О, любовь, милая, любовь. Уитман так никогда и не был счастлив, никогда не женился. Так и умер один одинешенек.

– Зачем вы мне рассказали эту историю?

– Я хочу, чтобы вы мне помогли найти подлинник картины. Достоверно известно, что полотно находится в США. И находилось все это время.