— Зато верил.

— Да.

Оба мужчины были из племени сиу мдевакантон, приходились друг другу двоюродными братьями и родились в один день на берегу реки Миннесота. Одному дали имя Аарон Сандерс, другому — Сэмюэл Клоуз, но так их называли только представители властей. Для всех остальных, с кем они имели дело, они были Воронами, в честь отца их матерей Дика Ворона.

Позже шаман дал им имена на языке индейцев дакота, которые было невозможно перевести. Кое-кто из дакота утверждал, что они означают Светлый Ворон и Темный Ворон. Другие говорили, что это Солнечный Ворон и Лунный Ворон. Третьи же уверенно выступали за Духовный Ворон и Практичный Ворон. Но кузены называли себя Аарон и Сэм. Если кто-то из дакота и белых считал такие имена недостаточно впечатляющими, их это не волновало.

Высокого звали Аарон, он был Духовным Вороном. Того, что ниже — Сэм, и он был Практичным. В багажнике их пикапа Аарон возил армейский сундучок, наполненный травами и самой разной корой. В кабине Сэм держал два пистолета сорок пятого калибра, бейсбольную биту и пояс с деньгами. Они считали себя одним человеком в двух телах, каждое из которых обладало одним аспектом. Это началось в тысяча девятьсот тридцать втором году, когда дочери Дика Ворона и их двое крошечных сыновей провели четыре месяца в холщовой палатке, страдая от голода и холода и пытаясь выжить. С декабря по март кузены жили в картонной коробке, заполненной разорванными армейскими одеялами. За эти четыре месяца две личности превратились в одну. Они был неразлучны почти шестьдесят лет, если не считать того времени, когда Аарон сидел в федеральной тюрьме.

— Жаль, что от Билли ничего нет, — сказал Сэм Ворон.

— Мы знаем, что он там, — тихо ответил Аарон Ворон.

— Но что он делает? Прошло уже три дня, а от него никаких вестей.

— Ты боишься, что он снова запил. Не стоит, потому что этого не произошло.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю.

Сэм кивнул. Когда его кузен говорил, что он знает, можно было не сомневаться, что так оно и есть.

— Я волнуюсь насчет того, что будет, когда он соберется нанести удар. Нью-йоркские полицейские в таких вещах большие мастера.

— Доверься Билли, — сказал Аарон.

Он был худощавым, но не хрупким, а жилистым и жестким, точно вяленая говядина. Суровые черты лица подчеркивали нос с горбинкой и глаза, подобные черным камешкам.

— Он отлично соображает и все сделает правильно.

— Надеюсь. Если его сразу поймают, телевизионщики тут же поднимут шум. Слишком рано.

У Сэма было широкоскулое лицо с морщинками вокруг большого мягкого подбородка, оттого что он часто улыбался, волосы цвета соли с перцем и глубоко посаженные задумчивые глаза. Круглый животик нависал над широким ремнем с черепаховой пряжкой.

— Этого не произойдет, если он не станет останавливаться. Он должен быть завтра в Оклахоме, если его машина не развалится, — сказал Аарон. — Когда две… атаки… произойдут одновременно, телевидение обезумеет. А письма уже готовы.

Сэм подошел к кромке воды, некоторое время смотрел на нее, затем повернулся и заговорил, словно обращаясь к песчаному пляжу.