– Странного?

– Ну… вчера вечером я увидела там паука. Он выполз из сливного отверстия в раковине. Папа тебе не сказал?

– Вчера вечером ты рассердила отца, Бевви?

– Нет! Ха-ха! Я сказала ему о пауке, который вылез из сливного отверстия и напугал меня, а он рассказал мне, что раньше они находили дохлых крыс в унитазах старой средней школы, потому что там были очень широкие канализационные трубы. Он не сказал тебе насчет паука, которого я видела?

– Нет.

– Ладно, не важно. Я просто хотела узнать, а вдруг ты тоже видела его.

– Не видела я никаких пауков. Но мне бы хотелось, чтобы мы смогли позволить себе новый линолеум в ванной. – Она посмотрела в небо, синее и безоблачное. – Говорят, если убьешь паука, будет дождь. Ты его не убила, нет?

– Нет, – покачала головой Беверли. – Я его не убила.

Мать вновь посмотрела на нее, сжав губы так плотно, что они практически исчезли.

– Ты уверена, что вчера вечером твой отец не злился на тебя? Бевви, он никогда не трогает тебя?

– Что? – Беверли смотрела на мать в полном замешательстве. Господи, отец трогал ее каждый день. – Я не понимаю…

– Не важно, – оборвала дочь Элфрида. – Не забудь про мусор. И если на окнах останутся потеки, без трепки тебе не обойтись.

– Я не…

(он никогда не трогает тебя?)

…забуду.

– И вернись домой до темноты.

– Вернусь.

(Он…)

(…ужасно тревожится?)

Элфрида ушла. Беверли прошла к себе в комнату и опять постояла у окна, наблюдая, как мать поворачивает за угол и скрывается из виду. Потом, точно зная, что мать идет к автобусной остановке, Беверли взяла ведро, бутылку «Уиндекса» и тряпки из-под раковины. Пошла в гостиную и начала мыть окна. В квартире было как-то слишком тихо. Всякий раз, когда скрипел пол или хлопала дверь, она чуть подпрыгивала. Когда в туалете Болтонов на втором этаже спустили воду, ахнула, почти что вскрикнула.