– Может, он уже в кинотеатре.

– Он говорил, что у него нет денег. И дочь Франкенштейна никогда не пустила бы его без билета. – Ричи ткнул пальцем в сторону миссис Коул, которая работала кассиршей в «Аладдине» еще до того, как появилось звуковое кино. Ее волосы, выкрашенные в ярко-рыжий цвет, стали такими редкими, что сквозь них просвечивала кожа. Огромные отвислые губы она красила вишневой помадой. На щеках горели пятна румян. Брови она зачерняла карандашом. Миссис Коул была идеальной демократкой: в равной степени ненавидела всех детей.

– Слушай, мне не хочется идти без него, – Ричи оглядывался по сторонам, – но сеанс скоро начнется.

– Ты можешь купить ему билет и оставить в кассе, – предложила Бев, очень даже логично. – А потом, когда он придет…

Но в этот момент Бен появился на Центральной улице, повернув на нее с Маклин-стрит. Он пыхтел, живот ходил ходуном под свитером. Увидев Ричи, он поднял руку, чтобы помахать, но тут заметил Бев, и рука его замерла в воздухе, а глаза широко раскрылись. Потом он таки довел взмах до конца и медленно направился к ним, стоящим под козырьком у входа в кинотеатр.

– Привет, Ричи, – поздоровался он, а потом бросил короткий взгляд на Бев, словно боялся, что вспыхнет, если будет долго на нее смотреть. – Привет, Бев.

– Привет, Бен, – откликнулась она, и необычная тишина опустилась на них двоих… Ричи подумал, что дело тут не в неловкости, а в чем-то другом, более могущественном. Почувствовал укол ревности, потому что что-то проскочило между Беном и Бев, и, что бы это ни было, он остался в стороне.

– Как дела, Стог? – спросил он. – Я уж подумал, что ты струсил. Эти фильмы сгонят с тебя десять фунтов. От них у тебя поседеют волосы. Когда мы будем уходить из кинотеатра, билетеру придется вести тебя по проходу, потому что ты будешь дрожать всем телом.

Ричи двинулся к кассе, но Бен коснулся его руки. Начал говорить, глянул на Бев, увидел, что она ему улыбается, и ему пришлось начать снова.

– Я ждал тебя здесь, но ушел и завернул за угол. Потому что появились эти парни.

– Какие парни? – спросил Ричи, но подумал, что уже знает ответ.

– Генри Бауэрс. Виктор Крисс. Рыгало Хаггинс. Кто-то еще.

Ричи присвистнул.

– Они, должно быть, уже в зале. Я не видел, чтобы они покупали сладости.

– Да, скорее всего.

– На их месте я бы не стал платить деньги за просмотр двух фильмов ужасов, – заметил Ричи. – Я бы остался дома и посмотрел в зеркало. Сэкономили бы бабки.

Бев весело рассмеялась, но Бен лишь едва улыбнулся. В тот день Генри Бауэрс поначалу, возможно, хотел только отдубасить его, но потом точно собирался убить. Бен в этом не сомневался.

– Вот что я тебе скажу, – продолжил Ричи. – Мы пойдем на балкон. Они наверняка будут сидеть на втором или третьем ряду, задрав ноги.

– Ты уверен? – Бен не знал, понимает ли Ричи, насколько паршиво то, что здесь эти парни… а уж что здесь Генри – это хуже всего.

Ричи, который три месяца назад едва избежал по-настоящему серьезной трепки, которую ему мог задать Генри со своими придурками-дружками (он оторвался от них в отделе игрушек в «Универмаге Фриза»), понимал, с кем имеет дело, гораздо лучше, чем мог представить себе Бен.