Ла-Киш вышел в спальню и до Лайоша донёсся его спокойный голос, задававший какие-то уточняющие вопросы. Затем тихо прожужжал электрический звонок: кто-то нажал на кнопку, и теперь в комнатах прислуги в мансарде должен был заливисто звенеть колокольчик. Видимо, в спальню вызывали горничную, обнаружившую тело.

Шандор опустился на одно колено возле огромной бронзовой ванны. В ней всё ещё была налита вода, а под водой, сантиметрах в десяти под поверхностью, лежало обнажённое тело Беатрис с широко раскрытыми глазами. Лайош легонько провёл пальцами по бортику ванны и ощутил корочку, оставленную мыльной пеной. Затем положил на бронзу ладонь, и некоторое время прислушивался к своим ощущениям, прикрыв глаза – но металл оставался холодным и совершенно безучастным.

Вздохнув, сыщик снял пальто и сюртук, положил их рядом с собой на пол. Затем аккуратно подвернул рукав рубашки и опустил руку в воду, остановив ладонь в миллиметре-двух от тела. Вода была холодной, и по коже тут же побежали мурашки. Глаза сыщика, как прежде на причале, быстро мутнели. Голова склонилась на грудь, тело начала бить мелкая дрожь. Шандор дышал глубоко и при этом очень часто, как будто с каждым вдохом силился, но всё никак не мог набрать достаточно воздуха. Дрожь стала сильнее, глаза закатились вверх, он невольно подался вперёд – и ладонь, скользившая под водой над телом погибшей девушки, коснулась трупа.

Шандор отдёрнул руку так резко, словно ванну вдруг заполнил кипяток, и отпрянул назад, неловко плюхнувшись на пол. По счастью, в спальне в этот момент господин Теодор за что-то распекал явившуюся на вызов горничную, и всплеск воды за прикрытой дверью или не услышали, или не обратили на него внимания. Судорожно сглатывая, Лайош сидел на полу, бессмысленно рассматривая мокрую руку. Мелкая дрожь, сотрясавшая Шандора, отступала понемногу, будто нехотя. Потом он медленно поднялся, взял лежащее на этажерке возле ванны полотенце и тщательно вытер с кожи холодные капли. Отвернул рукав рубашки, надел сюртук и пальто – и лишь после этого решился снова взглянуть на тело. Тёмные глаза сыщика несколько мгновений всматривались в безжизненные глаза мёртвой девушки. Наконец, Лайош тихо произнёс:

– Мне очень жаль.

Дверь в ванную комнату открылась, внутрь заглянул Ла-Киш.

– Господи Шандор, я собираюсь допросить горничную. Не желаете послушать? А парни тем временем займутся осмотром помещения.

За спиной сюретера маячили его секретарь и четыре немолодых констебля с серьёзными сосредоточенными лицами. Позади них, в нише окна, стоял советник с недовольной гримасой на лице.

* * *

– Что скажете?

Из-за шума колёс кэба по булыжникам мостовой собеседникам приходилось наклоняться друг к другу практически вплотную. После осмотра покоев Беатрис Эшту-Кальво сюретер отправил обратно в Канцелярию констеблей и секретаря. Констебли, дождавшиеся труповозку, забрали с собой тело погибшей. Секретарю было поручено доставить прямо в кабинет Ла-Киша изъятые дневники и письма.

Когда господин Теодор попытался возражать, сюретер отвёл его в сторону, и с минуту или две что-то тихим шёпотом объяснял на ухо. Лайош подозревал, что Ла-Киш прибег к своему главному аргументу: рассказал о деле Санду. После этого удивлённый советник уже не возражал ни против изъятия бумаг, ни против вскрытия, ни против того, чтобы сюретер прямо из его кабинета позвонил доктору Гершу и попросил того немедленно приехать в морг Канцелярии.

– Скажу, что это точно мятное печенье.

Ла-Киш хмыкнул.

– Это я и так знаю.

– Значит, я вам не нужен, – попытался устало пошутить Шандор.

– Не забывайтесь. Вы можете сказать, тут было то же самое, что на пристани?

Сыщик задумался. Потом отрицательно покачал головой.

– Нет. Похоже, но не совсем то же самое. Девушка съела мятное печенье незадолго до смерти, съела его немало, но не так, как мадемуазель Санду. Та словно обезумела. А тут… Ну, я бы сказал, что так можно есть печенье за чаем, или за бокалом вина.

– Горничная сказала, что госпожа велела приготовить ванну около одиннадцати часов вечера. И подать в комнату чай и терновую настойку. Но никаких сладостей она не заказывала, – напомнил сюретер.