Борода Торгни была белой, а лицо красным, дыхание клубилось, будто дым. Аксель потирал руки. Оба молчали. Враждебный тон растворился в снежном вихре, теперь оба мерзли, защищаясь от единого врага. Противостояние природе объединяет лучше всего. Торгни резко протрезвел и теперь выглядел встревоженным. Наверное, он был больше зол, а не пьян, как показалось сначала Акселю.

Рагнерфельдт ждал от разговора многого. Прежде всего он хотел положить конец этой истории, не признаваясь в том, что случилось в Вестеросе. Чувство вины так исказило воспоминания, что он уже и сам не знал, что было на самом деле. Передернувшись от холода, Торгни опустился на метровую стопку дров у стены.

— В доме ты принять меня не мог? Почему я должен сидеть в каком-то вонючем сарае?

Ветер дул в щели и, чередуя то высокие, то низкие звуки, выводил мрачную мелодию их общего настроения. Оглядевшись по сторонам, Торгни взял полено и с равнодушным видом взвешивал его в руке. Он дрожал от холода, однако все равно продолжал бравировать.

— Неужели нельзя было поговорить иначе? Я понимаю, проиграл. Ты доволен? Или ты еще что-то собираешься у меня отнять?

Аксель сунул руки в карманы и съежился.

— Как я мог тебя впустить, когда ты так себя вел? Я не хотел, чтобы Алиса что-нибудь услышала.

— То есть она не в курсе. А когда ты собираешься сообщить ей радостную новость?

Аксель промолчал. Торгни выпустил из рук полено, оно упало на землю, а Торгни сложил руки на груди крест-накрест. Склонив голову набок, он смотрел на Акселя так, словно тот был непонятным произведением искусства.

— Черт, вот уж никогда бы не подумал, что ты способен на такие человеческие поступки! Мне казалось, тебе хорошо живется — элитный район, красивый дом, жена, благовоспитанные дети, домработница и все такое. Да, хорошо же она тебе задурила голову, надо полагать. Как считаешь?.. Успех, безупречная репутация, у тебя же есть всё. Ни за что бы не подумал, что ты рискнешь всем этим только потому, что у тебя кое-что зашевелилось в штанах.

— Говори прямо, что тебе надо, пока мы тут насмерть не замерзли.

Торгни безрадостно усмехнулся и взял новое полено.

— Когда ты сообщишь семье?

Аксель почувствовал, что его терпение заканчивается.

— Что сообщу? Говори, что тебе нужно, я хочу вернуться в дом.

— Ты знаешь, что попадешь в ад? Когда она прекращает пить лекарства, в нее как будто черт вселяется. Так что желаю счастья, а меня увольте.

У Акселя онемели ноги, и чем больше Торгни говорил, тем отчетливее Аксель понимал, к чему сведется разговор. Быстро оценив ситуацию, он решился.

— Я полагаю, речь о Халине, или как там ее зовут, да? По твоим словам, мы с ней якобы собираемся устраивать общее будущее. Я не знаю, что у тебя с ней и что она тебе наговорила, но я точно уверен, что не имею ко всему этому совершенно никакого отношения.

Он не лгал, и эта правда придала ему мужества. А увидев на лице Торгни растерянность, он осмелел еще больше:

— Вся эта ситуация мне крайне неприятна, и мне бы хотелось, чтобы ты раз и навсегда объяснил мне, по какой причине я сейчас мерзну в собственном сарае?