Сговорились они, что ли?

Наскоро разлив готовое средство по фиалам, поспешила ко второму родственничку. Но тот находился в беспамятстве, мычал, обливаясь потом и стискивая зубы до противного скрежета.

— Ну, все уже. Все. Тише, тише, — уговаривала его успокоиться, протирая лицо влажной тряпкой и удерживая руки от резких движений.

По-хорошему, привязать его не мешало бы. Два — три дня Иллизару точно необходимо лежать неподвижно. Но Чейт этого не сделал, а кто я такая, чтобы порядки свои наводить?

В общем, почти два часа металась то к одному демону, то к другому. Эрих капризничал не хуже ребенка, хотя намерения, судя по всему, имел самые взрослые и недвусмысленные. Но ведь так жалобно смотрел, ослабленным голосом умоляя поправить ему подушку или протереть пот со лба! Понятно, что переигрывал, но мне совесть не позволяла игнорировать просьбы. Раны-то на самом деле серьезные. Сама вот, не представляла, как бы себя вела и что чувствовала, если бы лишилась руки.

Жалость! Чтоб ее, — не очерствела еще настолько, чтобы пройти мимо чужой беды. Сцина также переквалифицировалась в сиделку. Помимо троих тяжелых, поблизости еще и другие раненые находились, а демоницы, продежурившие всю ночь, настолько устали, что еле передвигались. Ту порцию отвара, что наготовила с утра, ушла на пациентов. Пришлось посылать демоненка, мелкого подай-принеси Чейта, за запасом трав в лабораторию и по новой готовить.

Лекаря разбудила через два часа. Как раз замок ожил, засновали полусонные слуги, с кухни потянуло аппетитными ароматами. Ночные сиделки, что помогали присматривать за ранеными, отправились отдыхать. И мы со Сциной решили незаметно улизнуть. Нет, в том, что Рею обязательно доложат, сомнений не было. Те же стражи, что все время отирались неподалеку и доложат. Но зато ощущение собственной полезности наполняло подзабытым удовлетворением от работы. Раньше мне безумно нравилось наблюдать, с каким аппетитом уничтожаются приготовленные блюда. Опустошенные тарелки и обещание еще раз обязательно посетить кафе, или довольное лицо мужа, уплетающего обеды и ужины за обе щеки, повышали самооценку и наполняли жизнь смыслом. Сейчас же, вышедшие из-под моих рук зелья, поднимали демонов на ноги, а в случае с Иллизаром, вытаскивали с того света. Это ли не счастье? Я уж думала, что не найду себе места в этом мире. Оказывается, нет. Помимо спальни Рея, где он готов запереть до самой смерти, есть еще занятие, в котором могу реализовать себя. Это настолько воодушевляло, что я буквально летала на крыльях.

Пока наскоро принимала ванную и переодевалась, Сцина принесла завтрак. Мы почти закончили, когда со двора раздались крики и характерный металлический звон. Прильнув к окошку, увидела странную картину. Парни, что совсем недавно лежали на соседних койках и шли на поправку, с перекошенными лицами кидались друг на друга. Некоторые вооружились мечами. Собственно, это именно звук скрежещущего металла мы приняли за звон. Кровь лилась рекой, но даже не это главное. Из лазарета доносились страшные звуки ударов, падения и хруст ломающейся мебели. Кто-то неведомый буйствовал внутри! А ведь там родичи Рея! Те, кого выхаживала целый день и все утро. Не помня себя, бросилась к выходу. Не тут-то было. Стражи, не смевшие прикоснуться ко мне и пальцем, блокировали дверь и ни в какую не желали выпускать. Я и била их, и пинала, и угрожала, что доложу Рею, но те только кривились, а с места не сходили. Да и какой вред я могла бы им нанести? Даже синяков не будет. Мне не оставили выбора, кроме как бессильно наблюдать за нелепой гибелью низших демонов.

Больше всего переживала за Чейта. Демоны крепкие ребята, но он не воин. Жестокость, конечно, присуща всей расе, но лекари — особая каста. Их призвание в спасении чужих жизней. А еще там Иллизар, неспособный оказать никакого сопротивления, Эрих. И молодые демоницы, приглядывающие за пострадавшими. На Сцине уже лица не было от переживаний. Уткнувшись мне в плечо, она тихо плакала, вздрагивая от каждого громкого вскрика, означающего чью-то гибель. А у меня от жуткого кровавого зрелища внутри разливалась пустота и горечь. Не нужно видеть того, кто бесчинствовал в лазарете, я и так знала, это Рей. Промелькнувшее в проломе окна тело, покрытое броней, лишь подтвердило предположение.

А потом я, вообще, перестала понимать, что происходит. На улицу выскочил Чейт весь в крови и с перекошенным ненавистью лицом. Зря считала, что он не умеет сражаться или не способен причинить вред тем, кто еще час назад был его пациентом. Заодно убедилась, что полукровка много опаснее обычных низших, потому что обладает частичной трансформацией. Сцину появление лекаря успокоило, меня же, наоборот, повергло в шок. Хладнокровно, цинично и планомерно он вырезал всех, кто попадался на пути. Не пожалел и того мальчонку, что служил ему не один год. Он, кстати, был последним, кто рискнул появиться во дворе. Стражи, пытавшиеся остановить беспредел, полегли первыми. Слуги попрятались по углам, не рискуя попадаться на глаза сумасшедшим, одержимым жаждой убийства.

Сумасшедшим? Да, в этом было определенное безумие. Что-то не так было с самого начала. Не могут ни с того ни с сего озвереть воины, сражавшиеся плечом к плечу в многочисленных битвах. Но что могло их спровоцировать? Об этом можно только гадать.

Поймав пристальный взгляд Чейта, рыщущего в поисках новой жертвы, невольно отпрянула. Слишком зловещая ухмылка, не предвещающая ничего хорошего, заиграла на его лице. Опрометью бросилась к телохранителям, предупредить о надвигающейся угрозе. К удивлению, они не посчитали слова очередной блажью, а отнеслись очень серьезно. Один демон зашел в комнату, трое остались снаружи. Руфо, так к парню обратилась Сцина, забаррикадировал дверь, устроил ловушки и притаился у входа. Нам ничего не оставалось, как забиться на кровать и со страхом ожидать исхода схватки. В том, что она состоится, сомнений не возникало. Снаружи уже слышался звон мечей, приглушенные вскрики и звуки падающих тел.

— Прячься! — столкнула служанку с кровати. Отчего-то я знала, что серьезного вреда мне никто не причинит, а девушке грозила серьезная опасность. — Туда! — указала на гардеробную. Можно было закрыться в ванной, но там слишком уж очевидное убежище, укромного места не найти. А вот в необъятном шкафу вполне можно спрятаться в уголке и прикрыться тряпками.

Сцина едва успела, когда входная дверь разлетелась в щепки, являя во всей красе обезумевшего Чейта. Сердце ушло в пятки от осознания того, насколько опасен тот, кого считала самым отзывчивым и добрым. Руфо защищал до последнего вздоха. Но он был всего лишь воином, тогда как Чейт обладал еще и магией. Даже вид отрубленной головы, которая с глухим стуком покатилась по улитому кровью полу, не напугал так, как кровожадный взгляд, направленный на меня. Чейт приближался медленно, скалясь и обнажая клыки в беззвучном рыке.

— Неужели он… — парализовавший ужас придавил неподъемной тяжестью. Ни пошевелиться, ни пикнуть, ни позвать на помощь. Кровать жалобно скрипнула, прогибаясь под тяжестью тела. На белых простынях алые следы смотрелись особенно ярко. Мозг помимо воли фиксировал ненужные детали. Зрачки у Чейта расширены. В уголках рта пузыриться пена. Халат, в котором он обычно пользовал пациентов, разодран в клочья и полностью пропитался чужой кровью. На предплечье четкий отпечаток чьих-то зубов. Рана уже затянулась, но след заметный, яркий. На груди широкий порез, оставленный мечом. Глубокий рубец затянулся красноватой кожицей, но от резких движений она лопнула в нескольких местах и кровила. На мече налипшие кусочки кожи с волосами и бурые сгустки. И запах! Стойкий металлический запах смерти и испражнений. Точно такой был во дворце Анилока, когда Рей устроил там кровавую резню.

Чейт приблизился чуть не вплотную. Обнюхал, словно собака. Особенно долго задержался у шеи. К глубокому стыду, тело не выдержало подобных потрясений, и по бедрам потекла горячая жидкость. Демон и не заметил моего конфуза. Зато четко ткнулся носом во влажный рукав платья. Чуть влажный, я бы и внимания не обратила. Когда Сцина плакала, то прижималась как раз к этому плечу и…

— Нет! — вырвался хриплый крик. Демон одним прыжком сиганул в сторону шкафа и проломил кулаком дверцу. Откуда только силы взялись, но я бросилась следом, отталкивая Чейта в сторону. Не знаю, почему он меня сразу не тронул. Возможно, роль сыграла особая метка хозяина, о которой как-то позабыла. Но вот когда помешала добраться до цели, Чейт одним ударом смел меня в сторону. Плечо и грудь обожгло резкой болью. В немом ужасе смотрела, как отлетают тонкие ленточки порезанного платья, а из ран, вспоровшими пятью глубокими бороздами кожу, вытекает бордово-алая кровь. Не знаю, что сподвигло стащить с шеи амулет, но я не могла больше сдерживать внутри всепоглощающий ужас. Рей обещал защиту, так почему же допустил все это? Почему везде, где бы ни находилась, меня преследуют чужая смерть и боль? Почему? Это пытка, которую невозможно терпеть. Невозможно пережить и остаться нормальным человеком. Это невыносимо.

Я так больше не могу! — и я закричала, истошно, срывая голос и вкладывая последние силы. Обрушила все эмоции на Чейта, сознательно, беспощадно, вычерпывая себя до донышка. При виде рухнувшего на колени демона, из носа, глаз и ушей которого хлынула кровь, испытала какое-то злорадное удовлетворение. Но дар не ограничился комнатой и этой жертвой. Он хлынул во все стороны и проник в каждого, кто не был защищен от подобного вмешательства. И Сцина, моя преданная служанка и единственная подруга, также попала под удар. Демон вытащил ее из убежища, но расправиться не успел.

Это сделала я. Я! — безумная боль пронзила каждую клеточку, затопила сознание, обрушивая в бездонную пропасть отчаяния и отвращения к самой себе. Такие, как я, недостойны жизни. Видимо, не зря судьба забросила именно в этот жестокий мир. Он либо сломает меня, изменит, подомнет под себя, либо убьет. И сейчас я бы выбрала смерть, потому что убийство живого существа противно природе, омерзительно и… додумать не успела. Слишком уж путанными и тягучими стали мысли, и слабость в теле, и затягивающая в свои сети темнота, манившая безмятежным спокойствием и забвением. Да, в какой-то мере, именно этого я и хотела, спокойствия и забвения. Поэтому всем существом устремилась туда, где исчезнут терзающие душу угрызения совести и растворится телесная боль.

Умереть мне не дали. Жуткий рев и вспышка света, больно резанувшая по глазам, оповестили о появлении хозяина замка. Всепоглощающий страх потери, нежность, гнев и любовь обрушились с таким напором, что не выдержала и потеряла сознание.