– Учитывая ее мнение по поводу декольте, предложу ей обсудить твою концепцию непосредственно с тобой.

Гарри не возражал против того, чтобы служить громоотводом между режиссером и его труппой, но напряжение достигло той точки, когда он предпочел выступать в роли переводчика.

Оставив Елену и Оливию спорить о костюмах, он направился за кулисы. Прибыли декорации для «живых картин», и он протиснулся между бобинами свежеокрашенного разрисованного холста, украшенного васильками ручной вышивки, – жест доброй воли со стороны дам со станций метро «Бэнк», «Холборн» и «Олдуич», которым по вечерам не терпелось чем-то заняться.

Над его головой висел огромный глобус ярко-голубого цвета, увенчанный набором открытых стальных циркулей – символом картографии и масонства, означающим нанесение на карту всего подлунного мира. Шар изготовили для постановки «Волшебной флейты» на фестивале в Глайндборне, затем выкинули за ненадобностью: это место было в опасной близости к незащищенной береговой линии графства Суссекс, и спектакль отменили.

Пастухи и пастушки из хора вернулись на свои места. Ведущие исполнители, отработав партии вокала в репетиционных залах «Ковент-Гарден», знакомились с нюансами своих ролей. На этом этапе, когда либреттист с опозданием вносил последние штрихи в собственный перевод оперетты Оффенбаха, казалось, ничто уже не войдет в единое русло, но так бывало всегда, шло своим чередом. В единое целое сегменты постановки сложатся лишь в процессе генеральной репетиции, намеченной на пятницу.

– Коринна, тебя нет в моем ежедневнике вплоть до позднего вечера, – произнес Гарри. – Ты не понадобишься еще часа два.

– Я записываю «говорящую» книгу для слепых на Грик-стрит, – объяснила миниатюрная комедийная актриса, назначенная на роль Меркурия, обычно исполняемую певцом-тенором. – Режиссер объявил перерыв, пока они там налаживают оборудование, и я решила прийти и разузнать, не слыхать ли чего насчет загадочного исчезновения Ля Капистрании. Умираю хочу покурить, любовь моя. Полагаю, на мою долю найдется?

– Ты же знаешь, здесь нельзя курить, – ответил Гарри.

– Ну ладно, не заливай. Я тебя за этим застукала. Дай-ка одну «Дюморье». Кто-нибудь сегодня отважился произнести вслух имя Тани?

– Ей-богу, нет. Атмосфера напряженная. У меня лишь «Вудбайн», вот возьми. Елена не знает, удастся ли ее заменить на вечерней репетиции.

– Наверняка будет воздушный налет, и опять мы весь вечер просидим под сценой, пытаясь играть в вист под лампочкой в сорок ватт. Полагаю, ты слышал: говорят, ее убили? – Коринна грациозно махнула предложенной Гарри сигаретой. – Наверное, шпионила для своего отца, вот ее и убрали агенты пятой колонны.

– До меня дошли слухи, – заметила Мадлен Пенн, тощая как жердь помощница режиссера. – Стэн всех запугивает для острастки, но нет ничего принципиально нового. Она ведь и прежде порхала с места на место, не так ли?

– Он считает, что с этой работы она упорхнула вперед ногами глубокой ночью, – предположил Шарль Сенешаль, круглолицый англо-французский баритон, приглашенный, как и Эвридика, из Лиона. – Зверски зарезана любовником. Некоторых частей тела так и не нашли.

– Ну что же, если так обстоит, кому-то пришлось попотеть, отмывая кровь, – сказала Коринна.

– Если бы мне хоть франк давали за каждый из этих слухов, я бы давно разбогател.

Шарля назначили на роль Юпитера. Он так часто ее исполнял, что рисковал остаться в ней увековеченным, но публика его любила.

– Очевидно, у нее был бурный роман с кем-то прямо здесь, в театре, – прошептала Мадлен.

– Я об этом не слышал. – Гарри выглядел шокированным. – Уверен, я бы это заметил.

– Твоя беда, Гарри, в том, что ты никогда не замечаешь амуров, когда речь идет о мужчине и женщине, – огрызнулась Коринна. – Ее трахал кто-то из нашей доблестной труппы. Я знаю, потому что застукала их. Зашла в ее гримерную, полагая, что ее уже нет, а она оказалась там, с ногами на раковине, а панталоны свисали с лампы. Даже не потрудилась смутиться.

– С кем она была?