Да–да! Это был не профессор Слагхорн, это был добрый старина Дамблдор.
Итак, в книге была следующая информация. В былые времена существа, которых на Земле почитали богами, могли вычленять часть своей личности, скажем гнев, раздражительность, злобу, в предметы. Позднее маги додумались воссоздавать нечто подобное, помещая в предмет часть личности, какое–либо её качество.
Расчёт волшебника оказался верен. Я, как малёк, широко раззявил рот и схавал наживку на раз–два. Старательно воссоздав ритуал, вызвал древние, страшные силы…
Первым, что я отделил от своей сущности, оказалась способность любить. Помнишь: раз не любишь, значит – не зависишь? Любовь делает нас уязвимыми, слабыми, ранимыми. Любовь к Василисе измучила меня. Обида на родителей тоже произросла на корне любви. Итак, способность любить я поместил в известный теперь всему миру пресловутый дневник. Вторым крестражем стало фамильное кольцо Мраксов. Не желая походить на Гриндевальда, я вычленил вторую черту своей личности – желание властвовать. Третий крестраж я добыл, сознательно пойдя на преступление: моим неопытным юным мозгам представлялось, что чем ценнее артефакт, тем сильнее его магия. Теперь-то я знаю, с тем же успехом можно использовать придорожные камни, эффект будет тот же, а отыскать их сложнее. Так или иначе, Медальон Слизерина послужил стражем стремлению всегда и во всем быть первым; Чаша Пенелопы освободила от желаний пола, Диадема Кандиты Когтевран от желания получать знания – одна из ключевых сторон моей натуры, разлука с которой далась сложнее всего. С созданием последнего крестража я утратил способность радоваться жизни, и начал постигать науку наслаждаться смертью. Чужая боль имеет вкус перца, чужая смерть – как ваниль. Вот так и умер Том Риддл. – Развёл руками темный маг, вздыхая. – Вот так родился Волдеморт, с которым каждый, воображающий себя слугой света, обязан бороться. Я наглядно мог видеть результаты предпринятой ворожбы: эмоции – не смущали; совесть – не беспокоила; старость – не приходила.
А теперь пришла пора вернуться к нашему мальчику.
Я стремился сделать ребенка своим отражением, своим вторым я. Ведь у меня не было детей, и быть уже не могло – побочное действие создания крестража из Чаши. Поскольку я не слишком–то рассчитывал, что Василиса обретет свою золотую мечту – отыщет потомков Гретель, которая, по моим подсчетам, вполне могла умереть бездетной, мне нужен был наследник, ибо я тогда верил, что стою у истоков величайшего открытия.
Почему Поттер, спросишь ты? Потому что, в отличие от Лонгботтома, у его была кровная связь с нашим родом. Потому что Поттеры, как клан, изначально симпатичнее Лонгбботомов. Выбирать приходилось из этих двух, потому, что последний крестраж можно было создать лишь из ребенка, рожденного в определённый день и час.
План был прост. Убираю Джеймса Поттера, создаю крестраж, обладающий живой душой, соединяю его с частью моей души, и мальчик становится как бы моим духовным сыном. Потом стираю память Лили, отвожу её к Северусу Снейпу, внушаю женщине, что последний есть отец её ребенка, а потом учавствую в воспитании мальчишки. И все довольны. И дело сделано.
Проблем с Джеймсом не случилось. А вот Лили…
В итоге моей ворожбы я оказался развоплощен. Вот тогда-то и понял, в какую ловушку себя загнал.
Крестражи, – Мерлинова борода! – не дают бессмертия. Душа не нуждается ни в чём подобном, потому что, милостью небес, бессмертна сама по себе. Крестражи привязывают душу к земле, не давая её покинуть. Так же, как определенный ритуал не даёт телу покойника гнить, создавая инферналов.
Чем эта история закончилась, ты в курсе.
Ну, может быть, не знаешь, что Червехвоста ко мне направила наша дорогая Василиса? Как же я люблю её! Я подразумевал именно то, что сказал – люблю. Это такое чудо – любить! Закат или рассвет, улыбку на лице красивой женщины. Хорошую книгу. Вкусное вино…
Лишь позже я узнал от Люциуса, как Поттер успел уничтожить дневник, вернув мне утраченную способность. Так часть моей души после уничтожения крестража вернулась ко мне.
София слабо шевельнулась, закусив губу:
– Два крестража из семи уничтожены. Для того, чтобы мне вновь стать человеком, нужно уничтожить оставшиеся пять. Два из них живые существа. Один – Гарри Поттер, другая – Нагайна.
София не сразу поняла, что слушает дядюшку с открытым ртом.
– Почему? – медленно подбирая слова, сказала она. – Почему вы всё мне это говорите?
– Хочу, чтобы ты поняла: я не желаю гибели Поттеру до тех пор, пока он не уничтожит созданные мной крестражи. Только он, мой светлый двойник, сможет помочь выбраться мне из ловушки. Он и никто другой. Гарри Поттер нужен мне живым.
В конце всей истории Мальчик–Который–Выжил все равно умрет. Я знаю об этом. Знает и Дамблдор. Он растил парня, как свинью, на убой. Заметь он делал это – не я.