Ну а пока…

Потный Петрович, с видом мученика, что-то тюкал на мобильнике. Не дай бог — вызывает санитаров со смирительным!.. Ну уж нет — этого Артём допустить не мог!

— Петрович! Петрович! Прекрати! Я уже — в порядке! Иди сюда!

Петрович подходить не спешил, но — вот спасибо! — хоть звонить кому-то перестал…

— Петрович! Я — серьёзно! Иди, не бойся. Всё закончилось… — Артём махал рукой, стараясь добавить бодрости в голос, чувствуя и нарочитость и искусственность. Но не опускать же руки!.. Может, стоит хотя бы попытаться — как-то сгладить впечатления от произошедшего?

Тем более, он так и не знает, что же происходит. И как это выглядит со стороны.

Петрович подошёл. Выглядел он, наверное, не лучше, чем сам Артём в первое «посещение». Во всяком случае теперь горе-любовник как бы смотрел на себя со стороны: трясущиеся руки, выпученные глаза, бледное, как у покойника, лицо — на лбу и шее капли пота…

— Что… Это было? — Петрович дважды сглотнул, прежде чем смог что-то сказать.

— Прости, Петрович… Это был секс. — Артём решил идти напролом, — Сам знаешь, Ксения-то моя… Со мной уже — никак, почитай, года три… Вот и выкручиваюсь, как могу!

— Саныч!.. Прекрати это! Не люблю, когда меня держат за идиота!

Не прошло. Артём, помолчав, и пялясь на ботинки друга, попробовал снова:

— Прости ещё раз, дружище… Я и сам точно не знаю, что это. — Артём тоже сглотнул, отвернувшись к реке. Поплавок Петровича давно ушёл под воду, дёргая кончик уды, но им сейчас было не до рыбы. Плевать на неё три раза — пришли сюда они уж точно не из-за неё…

— Садись-ка. — Артём хлопнул по траве рядом с собой, — Расскажу. Как на духу…

— Рассказывай. — Петрович присел. Правда, не совсем рядом, а где-то в шаге. «Опасается — зараза, что я буйный.» — подумалось Артёму. Да и правильно.

Сам бы он в такой ситуации — не поопасался бы?!

— Глюки у меня, Петрович. — Артём заговорил, только выждав с минуту, — Видать, на почве этой… Как её помягче-то… Сексуальной неудовлетворённости. Я же ещё — могу. А Ксюха — теперь ни за что… Думал, может любовницу себе завести… Стыдно — на старости-то лет! А три дня назад… — Артём и сам не заметил, как выложил Петровичу всю историю — действительно, как на духу.

Даже не дорассказав до конца, понял — зря. Ни единому слову Петрович не поверил.

Хотя виду и старался не подавать — поддакивал, кивал в нужных местах… Артём… Снова ощутив в себе возвращающиеся сверхсилы и способности, видел его насквозь. Тогда он решил изменить амплуа: теперь он — шизофреник. Петрович купится. Обязательно — ведь Артём может… Быть убедительным!

Он закрыл лицо руками и зарыдал.

— Ты… Что?! — горечь и боль в голосе Петровича резанули своей искренностью.