– Рекомендательные письма были от директора Благовещенской женской гимназии надворного советника Бекетова…

Сзади меня раздалось несколько смешков. Не обращая на них внимания, я продолжил:

– Директора Благовещенской мужской гимназии надворного советника Соловьёва, командира Первого Амурского конного полка полковника Винникова, военного губернатора и командующего войсками Амурской области наказного атамана Беневского, генерал-губернатора Приамурья Корфа, его высокопревосходительства князя Барятинского и государя наследника великого князя Николая Александровича.

По мере моего перечисления авторов рекомендательных писем смешки и другой шум в помещении стихали. Когда я закончил, наступила звенящая тишина. На лицах большинства юнкеров было выражение полного изумления.

– Вот это ничего себе! – озвучил общее состояние окружающих один из старшекурсников, высокий казачина лет двадцати пяти, очень похожий на актёра, сыгравшего Григория Мелехова в фильме «Тихий Дон».

– И ты это можешь доказать? – откашлявшись, спросил Пляскин.

– Все письма у начальника училища, – ответил я.

– Снимай мундир и нательную рубаху! – громко скомандовал «полковник» Баженов.

«Хорошо, – подумал я. – Сниму, и так уже однокурсники косятся на мой шрам на виске слева над бровью. Короткая стрижка, однако. Всё равно скоро в баню. А там и все остальные шрамы увидят».

Я расстегнул ремень, снял мундир, а потом стащил с себя нательную рубаху, которую до этого не снимал во время сна и умывания. В помещении опять установилась полная тишина, которую прервал «полковник» Баженов.

– Серьезные отметины. Больно было?

– Не жалуюсь. А отметины хунхузы поставили, – ответил я и, подумав, добавил: – Они тоже не жаловались.

– В смысле? – влез в разговор Пляскин.

– Покойники не жалуются.

– И много покойных хунхузов было? – поинтересовался Баженов.

Я задумался, подчитывая. До боя с китайскими солдатами было тридцать, потом семь моих китайцев, пятеро под вопросом. Их можно на меня и Ромку записать. При нападении на цесаревича двое точно моих и один под вопросом: убитый или раненый.

– Тридцать девять подтверждённых и шестеро под вопросом, – используя терминологию будущего, ответил я.

– В смысле, подтвержденных и под вопросом? – ошалело спросил меня «полковник».

– Тридцать девять убитых мною подтверждены свидетелями и участниками тех событий, а по пятерым есть вопрос, кто убил, так как в них кроме меня ещё попали. А один неизвестно, убит был или только ранен.

В спальном помещении после моих слов опять наступила звенящая тишина.