Только то, что я уже почти месяц занимался со всеми агентами секретной части рукопашным боем и успел сбить с них спесь великих бойцов на кулачках, не позволило стоящим передо мной шумно выразить своё мнение. Также сдерживающим фактором сказалось присутствие на стрельбище полковника Ширинкина, которого я пригласил для некоторой демонстрации, которая Евгению Никифоровичу должна понравиться. Полковник был единственным в форме, агенты и я – в партикулярном платье.

Вообще, когда по приказу почти два месяца назад из имения прибыл на приём к графу Воронцову-Дашкову, был нокаутирован известием, что очень скоро цесаревич Николай направится на Дальний Восток наместником, а мне его охранять. С учётом этого, я направляюсь на обучение к главному охраннику ЕИВ генерал-лейтенанту Черевину, а также начальнику дворцовой полиции и её секретной части полковнику Ширинкину.

На приёме у графа я впервые услышал о секретных агентах, имеющихся в охране императора. Что-то такое мог предположить по аналогии с организацией службы охраны первых лиц в моём времени, но реально с данной службой познакомился после представления Евгению Никифоровичу.

В охрану императора и его семьи входило множество подразделений, общей численностью около двух тысяч человек. Среди этой толпы на дворцовую полицию отводилось чуть больше полутора сотен человек, из которых пятьдесят составляла «охранная стража» из секретных агентов. Данные сотрудники, не отличающиеся внешне от прочей публики, должны были дополнить надзор наружной полиции, держа под постоянным наблюдением два-три первых ряда публики, окружавшей царя. При сопровождении императора «наблюдатели» должны были нести службу на ключевых постах, используя метод «цепного хождения» на путях возможного следования царя. Этот метод предполагал, что агентура передвигается постепенно на всем протяжении один за другим на близком расстоянии от царя, являясь его непосредственной личной охраной. Также эти ребята вели открытое наружное наблюдение, отслеживая лиц «разыскиваемых, обвиняющихся и обвиненных по политическим целям, поднадзорных и подозреваемых». Это была одна категория агентов – «наблюдатели».

Другую составляли «сыскари», которые осуществляли оперативно-розыскную деятельность в местах высочайшего присутствия, собирая сведения обо всех живущих и приезжающих в резиденцию и окрестности. Это уже были старшие секретные агенты. Их должность предполагала самостоятельную деятельность. Они должны были быть способными играть роль офицеров, купцов, дачников или путешественников, действовать под видом дворников, посыльных, наемной прислуги (швейцаров и лакеев). При этом агентам категорически запрещалось «раскрываться», они должны были играть частных лиц, защищающих государя. Секретная агентура располагала своими извозчиками, несколькими хорошими верховыми лошадьми. Вооружены были секретные агенты револьверами и кастетами, но оговаривалось, что их употребление возможно только в исключительных случаях.

Сегодня по расписанию одна из свободных от дежурства групп «наблюдателей» должна была отработать ежемесячные, обязательные стрельбы из револьвера русской версии «Смит-Вессон» с укороченным стволом, изготовляемого в Туле специально для полиции. К данному занятию, не именно с этой сменой, а по содержанию, я готовился около двух недель. Для этого опять пришлось отпрашиваться на поездку в столицу и тратить свои деньги, которых становилось всё меньше. Оружейные магазины Петербурга меня порадовали, и я стал обладателем пары револьверов Леона Нагана тысяча восемьсот восемьдесят седьмого года выпуска и трехсот патронов к ним.

Немного поработал с ударно-спусковым механизмом обоих револьверов, делая спуск легче и мягче. За неделю на этом стрельбище расстрелял больше двухсот патронов, вспоминая и вновь нарабатывая навыки стрельбы по-македонски. Есть версия, что этот термин происходит от македонских борцов за свободу, которые использовали сразу два пистолета или револьвера во время балканских войн тысяча девятьсот двенадцатого и тринадцатого годов.

На страницы газет термин «стрельба по-македонски» впервые попал в тысяча девятьсот тридцать четвертом году. Тогда в Марселе членами Внутренней македонской революционной организации, которые также любили пользоваться одновременно двумя огнестрелами, были убиты югославский король Александр и министр иностранных дел Франции Барту. С середины тридцатых годов стрельбе по-македонски, то есть стрельбе на ходу из двух пистолетов (или револьверов) по движущейся цели, начинают обучать в США агентов ФБР, а в Англии – агентов оперативных отделов Скотленд-Ярда. С тысяча девятьсот сорок второго года стрельбу по-македонски начали культивировать розыскники СМЕРШа.

В военном спецназе СССР пистолетчиков специально не готовили, но специалисты были. Мне в той жизни повезло. На моём боевом пути попался офицер, чей отец служил в СМЕРШе и был одним из тех чистильщиков и волкодавов, как Таманцев по прозвищу Скорохват, которого описал Богомолов в своём известном произведении. Он и учил искусству стрельбы из двух пистолетов своего сына, а тот поделился этими знаниями со мной, молодым лейтенантом, только пришедшим в бригаду. В одном отряде мы прослужили с ним три года, пока выслуживший все сроки майор не вышел на пенсию. Как двигаться, как оружие держать, как целиться и стрелять – наработал под его руководством до автоматизма, на уровне интуиции. На практике, правда, ни разу не использовал полученные навыки. Дистанция, с которой приходилось работать в бою, больше для автомата подходила. А при зачистке – гранату в дверь, потом очередь. Но упражнение «качание маятника» дало много для развития реакции, оценки общей картины боя, интуитивных действий, когда реагировал на опасность, замеченную периферийным зрением.

Все эти воспоминания пролетели в голове, пока стоял перед строем и держал паузу.

– Что же, господа, давайте посмотрим, что вы умеете, – я повернулся к Ширинкину. – Господин полковник, разрешите начинать.

– Начинайте, хорунжий, – Евгений Никифорович разрешающе махнул рукой.

– Господа, налево. На огневой рубеж шагом марш. – Дождавшись, когда агенты займут место каждый напротив своей ростовой мишени, расположенных в сорока шагах, я продолжил: – По команде, вы все быстро достаете оружие и самостоятельно открываете огонь. На всё про всё, включая шесть выстрелов, вам отводится пятнадцать секунд. Посмотрим, как вы умеете быстро и метко стрелять. Главное всё-таки метко. Вопросы? Вопросов нет. Приготовиться!

Я достал из кармана подарок цесаревича и открыл крышку. В это время ко мне подошёл Ширинкин.

– Тимофей Васильевич, такого упражнения нет в наставлении по стрельбе. Что вы хотите мне показать?

– Господин полковник, чуть позже всё увидите. Разрешите продолжить?

– С учётом того, что вы уже натворили… Продолжайте.

– Господа, начали! – скомандовал я стрелкам, посмотрев на циферблат часов.

Агенты выхватили, точнее я бы сказал, торопливо достали кто откуда укороченные револьверы, встали в стойку, чуть развернувшись к мишени и сильно согнув руку в локте, подняли «Смит-Вессоны» на уровень глаз. Загрохотали выстрелы. Над шеренгой стреляющих поплыл дым от сгоревшего пороха.

«Да, ничего со временем не меняется. Что сейчас, что позже – та же дуэльная стойка. Здесь, правда, руку, в которой держат оружие, сильно сгибают в локте, – думал я, глядя то на стреляющих, то на ход секундной стрелки. – Кто пишет наставления по стрельбе из револьвера или потом из пистолета, того же Макарова, они каким видят бой? Идёт офицер в атаку. Остановился, картинно развернулся полубоком, вытянул руку, выстрелил. И пошёл дальше или побежал. Всё. Время».