— Вы осознали, что произошло?

— А что собственно? — В отличие от присутствующих в кабинете я не смотрел на телеэкран.

— А то, собственно. Центризбирком, как гарант демократического процесса в России, выражает озабоченность ситуацией, сложившейся вокруг Шоу, после трагического случая с Шурой. Завтра мы сделаем официальное заявление о возможной угрозе…

Озабоченный представитель Центризбиркома сбился. Директор PR-агентства «IC» отвернулся к окну и затрясся в припадке беззвучного смеха. Он терпеть не мог зама председателя Центризбиркома и тот платил ему тем же. Я был равнодушен к обоим.

— … о возможной угрозе свободному волеизъявлению граждан свободной России.

— Николаич, ну ты дал.

— Что?

— Николаич, ну че ты в самом деле? — Наш главный оператор славился своей фамильярностью. — Мы без всяких заявлений уже все поняли.

Цетризбиркомовский Николаич считал главного оператора неотесанным болваном и поэтому не обижался.

— Действительно, — проворчал я, разглядывая фреску «Тачанка», украшающую одну из стен моего кабинета. Настенная картина представляла собой известный кадр из фильма «Чапаев», где он вытянутой рукой дает ценные целеуказания Петьке, строчащему из пулемета. В роли Василия Ивановича Чапаева Василий Иванович Петров, то есть я великий:

— Лучше бы придумали, как заставить Кандидатов базар фильтровать.

— Мы не можем допустить, чтобы почти пять процентов электората России не имели возможности выражать свои политические предпочтения. Маргинализованная интеллигенции должна иметь повод для воя об образовательно-культурном уровне наших Кандидатов.

— Ну, по некоторым данным маргиналов много больше, — добавил мыслей директор по маркетингу.

Центризбиркомовец хотел что-то сказать, но промолчал.