Просто надо сделать вещи в правильном порядке, вот и все. Сначала надо разобраться с мертвыми, а потом уже с живыми. Похоронить ее сегодня, потом доколупаться как-то до четверга, и в четверг уже на абрековские деньги заказать паспорт. Спрятаться где-нибудь – с деньгами это не проблема, дождаться паспорта и сбежать. Все получится.

Но если сделка сорвется, спросил он себя. Ведь я у Игоря должен был товар для них получить – а Игорь не хочет отдавать его никому, кроме Пети. Они тогда не заплатят, и никакого паспорта я уже выправить себе не смогу. Останется только проверить спуск у «макарова», чтобы не терпеть слишком долго, пока еще за мной придут. Кто мне запретит?

Но если я заплачу за паспорт сегодня, вот сейчас, в надежде на четверг, а сделка сорвется все равно? Игорь откажется отдать мне мое, нечего будет передать Магомеду, а мать будет ждать, пока я выручу ее, и будет ждать зря? Я получу паспорт: допустим, я все-таки получу его – и что мне делать с правом сбежать от нее, что делать с нелепой красной книжечкой, но без свободы в карманах?

Люди обтекали Илью вокруг, уже остановился в паре десятков шагов мент, заинтересовался им. Илья отсюда видел дом, в котором находилась паспортная фирма. Номер дома мог различить своими сточенными глазами с этого расстояния. Там ему могли за пятьдесят тысяч рублей шанс продать. Один, может быть, всего оставшийся у них для него шанс.

Он сделал шаг назад.

Еще шаг. Еще.

Нужно поступить правильно.

Ты не переживай, ма, я все сделаю как надо. Как ты хотела бы.

Увидел, как она лежит под простыней с незнакомым волосатым мужчиной. Отвернувшись от Ильи лежит, не смотрит на сына.

Развернулся к тому дому спиной, пошел прочь.

Как ты хочешь. Как должно.

Я вернусь отсюда сейчас в нашу Лобню, я позвоню этой как будто сочувственной жуткой бабе, она нам все организует в лучшем виде, мы обмоем тебя и причешем, мы уложим тебя на мягкую подушку и поправим тебе голову, чтобы ты смотрела вверх, ты будешь выглядеть так, как будто просто устала и уснула. Я потрачу почти все, что у меня останется, чтобы купить тебе кусок земли, и если получится, на нем будет расти какая-нибудь всесезонная ель или сосна, и он будет в медвежьем углу кладбища – я все равно не смогу тебя навещать, а чем дальше он будет от входа, тем тебе будет спокойней лежаться, а то сейчас, говорят, даже мертвецов через десяток-другой лет уплотняют, если за них некому впрячься. Мне не хватит уже денег на то, чтобы поставить тебе памятник, но там будет какой-нибудь приличный камень, на это я наскребу. Ты будешь довольна.

Ты будешь довольна?

Не знаю, что после этого со мной станет, сколько я смогу еще болтаться на свете. Сбежать в фантастическую Колумбию у меня при этом раскладе вряд ли получится. Но ты ведь и не одобряешь эту мою идею с побегом, да? Я тебе хоть и не рассказывал, что натворил, но все равно ведь ты уже все знаешь. И если ты так лупила меня за дворового кота, что же мне полагается за человека? Ты наверняка сказала бы мне, что за все в этой жизни придется отвечать, а? За все нужно платить. Что убить и удрать невозможно, что это паскудство и малодушие. Я резал плохого человека, а зарезал живого, что тут скажешь. Я пытался поговорить с ним вчера, но он молчит точно так же, как и ты молчишь.

Я тут все время один: кричу в колодец, и мне отвечает эхо.

В кармане зажужжало.

Илья почувствовал не сразу. Только когда стрекотание мушиных крыльев передалось через ткань коже – спохватился, поймал, вытащил: ДС.

Вы же позволили мне еще до выходных не быть, Денис Сергеевич.

Зачем я вам опять? Зачем сейчас?

Не стал подходить: запой у меня или сорвался опять с наркотой, поищите меня по стационарам. Голову в песок.