– Ну я так и подумал. А у меня, короче, была своя строительная компания, потом зашли люди в погонах, пришлось подвинуться, потом торговал акциями, пока тут амба не настала, еле успел спасти свои копеечки, потом старт-ап начали с ребятами, так эти там, наверху пирамиды, такой закон приняли, что у нас все превратилось в тыкву, потом открыли кальянную – эти запретили, значит, еду подавать, где табак, мы вылетели в трубу, теперь вот по найму за зарплату тружусь, директором по развитию. Но очень трудно ходить на работу ко времени, вот и сейчас, дорогая редакция. А зарплата это вообще не для потомственного русского авантюриста, зарплата унижает человеческое достоинство.

– Согласен, – поддержал Илья, потому что Гоша глазами искал в нем опоры.

– Я игрок, понимаешь, а казино тоже запретили. Но они вообще молодцы, что все подряд запрещают, я считаю, потому что чем строже запрет, тем больше хочется. Вот в СССР был секс запрещен – и как чпокаться хотелось людям, аж зубы сводило! Мне дед рассказывал. А теперь в любой позе можно, да еще Тиндер всякий, вообще никаких проблем с этим, и все какие-то вялые стали. По себе сужу, хотя, конечно, это может быть просто тестостерон припал, а не Чубайс виноват. Как тебе драники?

– Обалдеть, – признал Илья. – Я таких, наверное, вообще никогда не ел. Лосось вообще. Во рту реально тает.

– Я же говорю, симпли амейзинг! Хотя, – Гоша прищурился на солнце, – если вот говорить о тестостероне, то вон сидят две прекрасные тургеневские барышни, и они явно хотели бы поговорить о судьбах Отечества, а им решительно не с кем. Тут у всех, кроме нас с тобой, отечество какое-то постороннее, кажется. Может, предложим им культурную программу на сегодня, а? А то дико не хочется на работу, когда такая погода! Ну реально, я директор, блин, или нет? Эти тоже, видно, директрисы, если вместо работы тут ошиваются. То есть, мы с ними уже в одной социальной страте, и, судя по форме их губ, у нас с ними могут быть общие интересы! Вон-вон, улыбается, видишь? Это нам, между прочим! – Он поднял круглую чашку с кофе, как будто это был винный бокал, салютуя женщинам.

Илья обернулся: девушки, вполне красивые, действительно хихикали.

– Все, они наши! Кстати, тут в «Гараже» нереальная просто выставка, привезли какого-то каталонца, который типа нового оп-арта что-то делает, только в три дэ. Не видел? Жорди там что-то такое, на Вилэдже была рецензия, вообще – уау! Или можно в парк «Музеон», раз такая погода, и там вдоль речки пройтись пригласить, типа ЗОЖ, мы в тренде. А потом раз и в Третьяковку, ну, в филиал, там же прямо, не отходя от кассы. Очень культурно, Тургенев одобряэ! И потом в кино погреться, на Красной Пресне куча всякого европейского молодого идет. Или наоборот на закрытый каток, это всегда их разогревает, а вечером можно в рестик, и в караоке какое-нибудь, в «Украине» есть пара зачетных, Петя-один любит, кстати, ну и после такого насыщенного эмоциями дня только самая отъявленная снежная королева сможет не ответить нам взаимностью! И вот тут-то мы им устроим настоящие, так-скать…

– Драники, – подсказал Илья с серьезным видом.

– Точно! – засмеялся Гоша. – Будет очень изящно – начать с них день и ими же закончить. Кольцевая структура, все дела! Давай? Ты на машине?

– На такси.

– Ой, погоди, к ним что, третья подсаживается? Так, у нас беда, кислотно-щелочной дисбаланс! О! А что, если Педро вызвонить, вдруг его там не на целый день ангажировали… – Гоша взял со стола свой телефон, скользнул пальцем по экрану.

– Он просил не звонить, там совещание какое-то, – перебил его Илья.

– Ну напишем тогда, да – да, нет – нет! – Он с невероятной скоростью набрал сообщение – быстрей, чем Илья успел нащупать в кармане рычажок отключения звонка.

Тренькнуло.

– У тебя там сообщение, – указал Гоша. – Фил фри. Мне весь этот этикет, что нельзя за столом с друзьями в телефоне сидеть, классово чужд.

– Я потом. Слушай, я бы не против твоего плана, – возразил Илья, чтобы отвлечь его. – Но я только что с девушкой расстался, пока как-то рана еще не зарубцевалась.

– Оу. Ай фил ер пейн. У меня тоже раньше была, но Педро мне показал другую жизнь, и моей скво она не понравилась. Теперь я свободен, как весенний ветер. Реально, я ему признателен. И так даже лучше, знаешь, лично для меня. Я вот динамил ее со свадьбой, динамил, а потом просто понял, что не любил. Когда расстался уже, понял. И ей лучше, она вон сразу за кого-то выскочила, и мне. У меня так вообще камень с души. Вот эта вся история, знаешь, с семьей, с домом, с детьми – как-то не моя. Я за то, чтобы жить сегодняшним днем. Есть хлеб – отлично, нет – сосем лапу. Есть деньги – угощаем всех дам шампанским, нет – живем в кредит. Женщинам такой подход очень нравится первые три свидания, но потом что-то в них ломается. Может, я еще не дозрел до большой любви. Приходится на тот же вес набирать много маленьких.

– Слушай, Гош, – сказал Илья. – Мне вообще тут пару дел еще как бы надо успеть. Я-то пока не директор.

– Понял! А я тогда пересяду в цветник. Раз вы такие с Петром предатели, мне придется одной грудью все три амбразуры закрывать… Ну или наоборот… Драники на мне! – Гоша стал махать тургеневским барышням бумажной салфеткой так, как будто из окна поезда, отъезжающего в Баден-Баден, платком махал.

– А наше-то дело? – напомнил ему Илья.