— Дело сложнее, чем я думал. — Он говорил медленно. — Этот флаер, может быть, летел за нами, а может, и нет. И даже скорее всего, нет. И это не нарийя. Все флаеры и на моей яхте, и на боте «Морская дева» — черного цвета.
Клю увидела, как вздрогнул Реми.
— А этот — серебряный, — пробормотал мальчик.
Без дальнейших разговоров все быстро пошли к глайдеру, обгоняя друг друга.
Рассвет вставал над Акаи. Синее безоблачное небо на юго-востоке было совершенно алым. Внизу, покрытые сонными туманами, плыли лесистые холмы. Впереди, на юге, неясными тенями поднимались горы.
В холодном утреннем небе на километровой высоте несся глайдер.
В кабине было холодно: экономная автоматика почти отключила отопление, чтобы сберечь тающую энергию до восхода солнца.
На заднем сиденье глайдера спали Реми и Клю Мартен. Вжавшись в угол, закинув руки за голову и вытянувшись насколько возможно, спал Йонас Лорд с заострившимся, заросшим щетиной лицом.
На правом переднем сиденье, опустив голову на грудь, спал юный монах Сакамото Ёсио. На коленях его лежал автомат, а грязные войлочные сапоги упирались в стеклопласт обзорного колпака.
Глайдер вел Сардар, то есть тот, кто именовал себя Сардаром. Впрочем, при утреннем свете его хотелось звать именно так — настолько ужасен был вид его лица.
Впрочем, сейчас смотреть на него было некому.
Человек, которого называли Сардар, устало смотрел на горизонт. Руки его, затянутые синлетовыми перчатками, лежали на штурвале. Время от времени он отводил взгляд от горизонта, чтобы глянуть на дисплеи. Затем глаза его вновь устремлялись на далекие темные горы.
Слева возникло нечто новое — глаза Сардара обратились к возникшему в далеком красном тумане червонному краю солнца.
Снова взгляд на дисплеи. На горы.
Солнце встало над Акаи, пока маленький белый глайдер, подвывая от натуги, лез на семикилометровую высоту над горами. Снежно-голубые вершины впереди алели, озаренные рассветом. Постепенно, с набором высоты, горы приобретали все более золотой оттенок, а лежащие глубоко внизу долины, затянутые утренним туманом, из сизых становились голубыми.
Сардар почти чувствовал, как черные пластины поглотителя на борту глайдера жадно тянут солнечную энергию, многократно оборачивая ее в своих микроскопических реакторах и, усиленную, отдают ее пока прямо в двигатель, минуя аккумуляторы — двигатель захлебывался, поднимая маленькую машину на предельную для нее высоту.
Проснулась Клю. В кабине было нестерпимо холодно, густо сипел кондиционер, регенерируя кислород — забортный воздух был разрежен и космически холоден.
— Боже мой, — шепотом сказала Клю. Изо рта ее вырвался пар.
По обе стороны от глайдера вздымались две неимоверной высоты вершины — правая снежно-золотая, с черной скалистой верхушкой, левая — вся сине-черная, в тенях. Глайдер шел на высоте семь тысяч триста метров, вершины же чудовищными столбами поднимались еще как минимум на километр вверх. Метрах в ста под глайдером проносились снега и скалы межгорной седловины.
— Это горы Бовидэ, — сипло сказала Клю и откашлялась. — Самые высокие горы на нашем континенте.