– И крови не было?

– Не было! Ну куда бы я его отпустил, если бы его ранило!

– Ладно, – бригадир вроде бы успокоился. Впрочем, это не удивительно, учитывая, как он сам старательно убеждал себя в том, что все будет хорошо. – Кстати, завтра приходить не нужно. И послезавтра тоже. Вообще, в ближайшие пару недель работы не будет.

Никита тяжело вздохнул и согласно кивнул. Такое уже бывало: иногда бригадиру приходила в голову мысль, что использовать детей слишком рискованно, несмотря на все подписанные договоры согласия. А тут еще такая неоднозначная ситуация… Но потом проходило время, очередная бригада просила уж слишком много за черновую работу, и тогда он снова звонил Никите… Парень только порадовался, что последняя зарплата получилась более-менее крупной, попрощался с бригадиром, помахал рукой остальным – а ведь кто-то из них его сдал – и побежал домой.

Работая за Данилу, он немного задержался, и теперь до десяти оставалось совсем немного. Впрочем, дом был совсем рядом, а бежать налегке после таскания тяжелых мешков – это словно летать, так что он точно успеет… Или нет – неожиданно кольнуло в боку. Похоже, столь резкая активность после тяжелого труда не прошла даром, и организм начал протестовать. Черт! Такое уже бывало с парнем, и он знал, что скоро боль уйдет – вот только если стоять и дожидаться этого, то вовремя он дома точно не будет. А записи в дневнике, как он успел узнать, очень быстро исчезают.

Неожиданно Никита понял, как можно все исправить – приложить руку к заколовшему боку, использовать ту странную способность, ну и помолиться про себя, чтобы на этот раз обошлось без странностей.

Исцеление

Боль моментально ушла. Судя по всему, в отличие от пробитого черепа, на его приступ хватило и одного сеанса. А еще вроде бы ничего не произошло: никаких странных запахов, никаких других противоестественных эффектов… Вообще ничего. Никита уже хотел бежать дальше, когда сверху на него упало что-то мокрое и холодное. По телу пробежала дрожь, он медленно протянул руку и снял это «что-то» со своей головы.

– Лягушка? – он с удивлением осмотрел неожиданно очутившееся на непривычном для себя месте земноводное. – И что это мы тут делаем?

Он поднял голову, чтобы выяснить, откуда та упала, и именно в этот миг из небольшой тучки, что будто сама собой сформировалась над переулком, начали падать все новые и новые лягушки и жабы.

– Это кто тут так шутит? – прилично одетый мужчина, только что вылезший из машины и тоже попавший под обстрел, огляделся по сторонам.

– Наверно, какой-то розыгрыш, пранк, как сейчас говорят, – тут же высказал предположение его водитель. – Давайте лучше уедем, а то попадем на видео, а нам такая репутация и известность ни к чему.

– Эй, парень, ты в курсе, что тут происходит? – мужчина, впрочем, слушать своего водителя не стал, а грозно окликнул Никиту.

– Нет. И мне уже пора.

Никита отрицательно покачал головой и от греха подальше решил убираться подальше отсюда. Тем более что он вспомнил, где видел этого мужчину раньше. Рядом с Элайджей Симмонсом, главным городским меценатом, который несмотря на благородную седину и свой неизменный белый костюм, говорят, не гнушается никаких методов для достижения своих целей.

Никита ускорился и, пробежав мимо старушки, продолжающей непрестанно креститься от вида происходящего, свернул в переулок и был таков. Ну их, такие разговоры и знакомства – тем более что до назначенного времени осталось всего ничего. Добежав до квартиры, парень только и успел, что выкрикнуть просьбу его не беспокоить, а потом заперся у себя в комнате и схватил заветную книгу.

Оставалась еще минута – он как раз успел успокоить дыхание, когда на белых листах, как до этого днем, снова начали появляться буквы.

Проявив недюжинную твердолобость, кандидат в ученики показал свою способность совершать удивительное количество ошибок за короткое время. И это при том, что ему показали основы медитации, а призыв в Эдем не за горами.

Он спустил уникальный шанс, изучение любой подходящей ордену базовой способности – между прочим, обеспеченный исключительно моей редкостью – на то, чтобы открыть себе дикий навык. При этом он еще и слот для него не подготовил…

На этом запись прервалась, но Никита уже этому не удивился. Четыреста сорок четыре знака, да? А вот что его возмутило, так это то, что дневник, вместо того, чтобы сообщить что-то полезное, предпочел растратить свой лимит на оскорбления. Ну вот зачем было писать про твердолобость?.. Впрочем, несмотря на эмоции и некое раздражение от того, что тайна и понимание происходящего продолжают от него ускользать, Никита все равно кое-что узнал.