Год спустя, в 1091 году сам султан Мелик-шах послал к Аламуту сильный отряд, приказав его командиру не возвращаться в столицу до тех пор, пока тот «не вырвет с корнем ростки заразы». Войска шаха подошли к Аламуту в марте, когда на полях только начинались работы. Разоренная предыдущим нашествием Аламутская долина была опустошена, в самой крепости не хватало продовольствия, а обороняло ее всего 70 человек. И все же они продержались в осаде три месяца — как писал летописец, «ели так, чтобы не умереть с голоду, и бились с нападавшими».
Когда Хасан ибн Саббах понял, что не сможет удержать крепость, он послал одного из федаев за подмогой в центр провинции Дейлем — город Казвин, Под покровом ночи доброволец спустился по веревке с крепостной стены, миновал вражеские посты и выбрался из долины. Он вернулся к Аламуту на следующую ночь во главе отряда в 300 человек. Молча, без единого крика они атаковали спавший лагерь противника, на который с другой стороны обрушились вышедшие из Аламу-та федаи. Это был даже не бой, а резня, из которой удалось спастись бегством лишь немногим сельджукам.
После этого военного поражения проницательный визирь аль-Мульк решил ударить по насаждаемой рафиками агентуре ассасинов в крупных городах Персии. Первым из центров «зачистки» стал город Савэ, где агентам Хасана удалось было обратить в свою веру тамошнего «раиса» — градоначальника. Но затем тот испугался и выдал людям аль-Мулька всех известных ему местных ассасинов. Избежать ареста удалось лишь одному из них — плотнику по имени Тахир. Улучив момент, он зарезал предателя, но тут же был схвачен и предан страшной казни — с него живого содрали кожу. Но и на эшафоте Тахир не запросил у палачей пощады и умер, восхваляя Старца Горы.
По приказу аль-Мулька пойманных в Савэ единоверцев Тахира заживо сожгли. Но месть уцелевших ассасинов не заставила себя ждать. «Убийство сего шайтана аль-Мулька возвестит блаженство», — объявил Хасан с балкона своего дворца в Аламуте. И тогда, гласит одна из хроник, «человек по имени Аррани положил руку на сердце, изъявив готовность…». 18 октября 1092 года визирь аль-Мульк отправился на молитву в одну из столичных мечетей Багдада. На выходе его ожидали десять человек с кинжалами. Они смяли стражу визиря, и руководивший нападавшими Аррани убил его ударом в сердце. Сам он был зарублен на месте опомнившимися стражниками, но его товарищам удалось скрыться из Исфахана. В Аламуте их встречали с поистине царскими почестями. Что касается Аррани, то Хасан ибн Саббах повелел выгравировать имя этого «святого творца мести» рядом с ненавистным именем сраженного им аль-Мулька на мраморной доске, которую повесили над крепостными воротами Аламута. До конца жизни Хасана на этой «доске почета» появилось еще полсотни имен султанов, мулл, градоначальников… и их убийц.
Потеря первого министра лишь ожесточила Мелик-шаха против ассасинов, которые в том же 1092 году хитростью и насилием захватили несколько горных крепостей в провинции Кухистан в Западной Персии. Султан Мелик-шах послал туда одну свою армию под командованием Кизыл Сарыга, а другое, еще большее войско отправил на штурм Аламута. Его предводителем султан назначил Ахмеда, старшего сына аль-Мулька, поклявшегося отомстить ибн Саббаху за смерть отца. Но едва обе армии вышли из Багдада, как их нагнали гонцы с вестями о внезапной кончине самого султана, пережившего визиря всего на несколько месяцев. Как оказалось, Мелик-шаха отравил его личный повар — тайный агент Старца Горы. Вспыхнувшие в Исфахане свары претендовавших на престол наследников султана Мелик-шаха вынудили полководцев отложить месть Хасану и вернуть войска в столицу.
Поначалу власть в Исфахане удалось захватить младшей из вдов султана, Таркан-хатун. Подкупив военачальников, она добилась провозглашения верховным правителем государства своего четырехлетнего сына Махмуда. Однако против нее выступил сын Мелик-шаха от другого брака — Беркярук, которого поддержали сторонники покойного визиря Низама аль-Мулька. Беркярук ушел в Рей, где был объявлен султаном. В истории Сельджукской империи впервые появилось два соправителя: Махмуд в Исфахане и Беркярук в Рее. Имена обоих братьев были отчеканены на монетах. Однако мирное двоевластие длилось недолго. В 1094 году Беркярук разгромил армию еще одного претендента на престол — Тутуша, младшего брата покойного Мелик-шаха, бывшего тогда властителем Сирии и части Палестины. А затем Беркярук взял верх в военном столкновении со сторонниками малолетнего Махмуда и сделался единовластным верховным правителем Сельджукской империи.
Тем временем, пока в Персии бушевали династические войны, Хасан ибн Саббах спешил укреплять свое могущество. «Утвердившись в Аламуте, Хасан напряг все силы, чтобы покорить смежные с ним округа, — писал персидский летописец. — Он овладел ими путем обмана своими проповедями. Что до тех мест, где не были обмануты его речами, он завладевал ими убийствами, войной и кровопролитием»[8].
Так, до конца 1090-х годов ибн Саббах занял замок Ламасар в соседней с Аламутом долине. Сначала он послал туда проповедников — «деев», убеждавших местных крестьян принять веру исмаилитов. На это согласились немногие, но их вполне хватило, чтобы составить списки непокорных соседей и помочь боевикам-федаям, прибывшим из Аламута в Ламасарскую долину с карательной экспедицией, перебить «неверных» со всеми их семьями.
После этого Аламут сделался личной резиденцией Старца Горы, а главным центром подготовки ассасинов стал замок Ламасар. Его комендантом-«саидом» Хасан назначил своего ближайшего помощника — молчаливого коренастого крестьянского сына Кийя Бозорг Умида. За высокими стенами Ламасара Умид устроил еще более прекрасные сады, чем в Аламуте. Чаше всего туда попадали усыпленные гашишем здоровые и сильные, но неграмотные юноши из местного племени диких горцев-дейлемитов. Как и в Аламуте, в садах Ламасара их ждал роскошный прием. Знаменитый итальянский путешественник Марко Поло, побывавший в тех местах в 1271 году, т. е. почти через двести лет, так упомянул в своих записях: «В очаровательной долине Мулеба, в местности, именуемой теперь Сегистан, по приказу Старца Горы был разбит роскошный сад, где росли все дивные плоды и благовонные кусты, какие только можно было сыскать. В разных уголках парка виднелись дворцы самой разнообразной архитектуры, украшенные золотом, картинами и богатыми шелковистыми коврами. Тут и там били родники, из которых текли подаваемые по невидимым трубам вино, молоко, мед и чистая вода.
Каждого, кто попадал в это благословенное место, встречали очаровательные девушки, обученные искусно петь, танцевать, играть на музыкальных инструментах, а главное — им не было равных в кокетстве и искусстве обольщения. Одетые в драгоценные наряды, они целый день забавлялись и резвились в саду и увитых зеленью беседках. Их охранницы наблюдали за ними из потайных мест: им было запрещено показываться на людях.
Но зачем же было создано все это великолепие? Дело в том, что пророк Магомет обещал тем, кто повинуется его законам, радости рая и чувственные удовольствия в обществе очаровательных гурий. Хасан же внушал своим последователям, что он тоже пророк и ровня Магомету, раз у него есть власть впустить заслуживших его милость в рай еще при жизни. А чтобы никто из посторонних не мог найти вход в его райский сад, Хасан построил неприступную крепость, через которую, воспользовавшись потайным ходом, только и можно было попасть в эту чудесную долину»[8].
В отличие от Аламута, в садах Ламасара могли единовременно наслаждаться «райской жизнью» уже не одиночные федаи, а группы в 10–20 юношей. После пробуждения в крепости они проходили у Бозорг Умида и других наставников полный курс боевой подготовки, учась убивать кинжалом, мечом, удавкой и ядом, принимать в целях маскировки обличье купцов и нищих, музыкантов и священнослужителей.
Освоив эту сложную науку, сопровождавшуюся регулярным приемом гашиша, новоявленные федаи удостаивались чести видеть самого Старца Горы в его резиденции в Аламуте. Облачившись в белые одежды, опоясавшись красными поясами, ассасины представали перед Хасаном ибн Сабба-хом. И лицезрели загодя приготовленную для них поражавшую воображение церемонию, подробно описанную в труде «Искусство лжи» исламского хрониста Абдель-Рахмана Дамасского: «Предводитель ассасинов приказал вырыть в своем зале для аудиенций глубокую и узкую яму. По его выбору какой-нибудь из старших учеников забирался туда так, чтобы была видна одна голова. Вокруг его шеи размещали круглое медное блюдо из скрепленных между собой половинок с отверстием в центре. На это блюдо наливали немного крови, так, что казалось, что на нем лежит свежеотруб-ленная голова’.
После этого в зал вводили ассасинов-новичков. Хасан обращался к голове с требованием рассказать собравшимся о том, что она видела в загробном мире. И «мертвая плоть» открывала глаза и на все лады принималась расписывать прелести рая. Когда рассказ заканчивался, Старец Горы гордо сообщал обманутым, что только ради них он на время оживил мертвеца, дабы они узнали от него об уготованной им загробной жизни. А когда потрясенные новички удалялись из зала, несчастному обманщику тут же на самом деле отрубали голову и вешали ее на общее обозрение, дабы никто не мог усомниться в могуществе и правдивости Хасана» [8].
Для поднятия боевого духа попавших в Аламут федаев Бозорг Умид нередко устраивал их схватки на ножах перед самим Старцем Горы. Участвовавшие в них ассасины дрались насмерть: ведь проигравшему было обещано прямое попадание в небесный рай, а победителю — несколько дней блаженства в земном райском саду в Аламуте или в Ламасаре. Туда же, по традиции, отправлялись федаи-смертники перед уходом на задание, ожидание которого могло растянуться на месяцы и годы. Покинув свою базу, ассасины, следуя данным им предписаниям, вели внешне ничем не примечательную жизнь, занимались ремеслом, торговлей или даже нанимались на службу к какому-нибудь светскому владыке — до того момента, пока получали из Аламута тайный приказ о действиях.
Так было в один из дней 1095 года, когда султан Беркярук отдал приказ о новом военном походе на Аламут. Но на следующее утро султан, личные покои которого круглосуточно охраняла вроде бы преданная ему стража, нашел у своего изголовья в спальне кинжал ассасина с приколотым к нему посланием ибн Саббаха: «То, что положено возле твоей головы, может быть воткнуто в твое сердце». Беркярук был талантливым полководцем и гордым человеком и публично так и не признал утрату своей власти над Аламутом и Лама-саром. Но он отменил задуманный было поход против Старца Горы и вынужден был терпеливо наблюдать за тем, как ассасины своим золотом и сталью клинков подчиняли себе все новые и новые районы Персии.
Благодаря раз и навсегда принятому решению не враждовать с ассасинами, султан Беркярук умер своею смертью, в отличие от многих своих вельмож, которые неизбежно проигрывали схватки с не боявшимися смерти, но умело маскировавшимися убийцами. Так, старший сын Низама аль-Мулька Ахмед, ставший визирем при Беркья-руке, был убит в 1105 году, младший, Факр аль-Мульк — в 1111 году. А всего в промежутке между 1091 и 1121 годами, федаи, посланные Хасаном ибн Саббахом, только в Персии убили семерых эмиров (военачальников сельджуков), пятерых вали (наместников областей), пятерых раисов (градоначальников), пятерых муфтиев (священнослужителей) и пятерых кадиев (судей).
Тогда же ассасины предприняли первую попытку установить свою власть в большом городе (им мог стать Исфахан), где у Старца Горы хватало тайных сторонников-исмаилитов. Их тайным руководителем, носящим высокое в иерархии ассасинов имя «рафика», т. е. «друга» самого Хасана, был внешне правоверный мусульманин, почтенный торговец холстами Абд аль-Малик ибн Атташ. В Исфахане помнили, что некогда его отцу, связанному с исмаилитами, пришлось спешно скрыться из города — тогда аль-Малик публично отрекся от родителя и проклял его, как еретика.
На самом деле аль-Малик был истовым продолжателем дела отца, что и доказал, захватив соседствовавшую с Исфаханом крепость Шахриз, где в связи со смутными временами находился мощный арсенал и куда был вывезен гарем султана Беркя-рука. Внешне крепость казалось неприступной, но у нее было свое уязвимое место — в гарнизоне Шахриза служило немало выходцев из горного племени дейлемитов, бывшего основным «кадровым резервом» для ассасинов. Многие воины гарнизона имели среди родни бойцов-федаев, прошедших подготовку в Аламуте и Ламасаре.
Зачастивший в Шахриз со своим товаром Абд аль-Малик вскоре обзавелся в замке надежными тайными помощниками. Через некоторое время купец за солидную взятку получил через подкупленного им раиса — градоначальника Исфахана фирман — указ султана о своем назначении новым комендантом Шахриза. В одну далеко не прекрасную для сельджуков ночь охранявшие крепость сподвижники аль-Малика открыли ее ворота прибывшему из Аламута отряду федаев, вместе с которыми перерезали немногочисленных воинов гарнизона, сохранявших верность султану и превратили Шахриз в новую твердыню ассасинов.