Глава 91

Подходя к палате интенсивной терапии, Тейтум чувствовал, как сердце его сжимается от беспокойства. Вчера, когда он навещал Марвина, старик был под успокоительными: смазанная речь и бледная, почти прозрачная кожа. Подробностей Тейтум не уловил, но слышал, что в рану попала инфекция, и, пожалуй, в первый раз за долгое время задумался о том, что его дед и вправду уже очень стар.

Он собирался с духом, готовясь к еще одному невеселому посещению, как вдруг из палаты донесся взрыв женского смеха. Следом раздался игривый визг, и из палаты вышла средних лет медсестра, качая головой, с широкой улыбкой на лице.

Увидев Тейтума, она остановилась.

— Вы сын Марвина Грея, правильно? — спросила она. — Ну просто вылитый он!

— На самом деле внук, — ответил Тейтум, не слишком польщенный таким замечанием.

Она покатилась со смеху.

— Ах вот оно что!.. Так я и подумала.

Грей вздохнул.

— Ему лучше?

— Я бы сказала, намного лучше! Ваш папаша еще нас всех переживет! Думаю, завтра его выпишут.

— Э-э… уверены, что не нужно оставить его в больнице на день-другой, на всякий случай?

— Знаете, молодой человек, — ответила медсестра, — мы вряд ли смогли бы его здесь удержать! — Она подмигнула ему и удалилась.

Тейтум вошел в палату. Марвин хмуро разглядывал какой-то листок бумаги. Нос у него был еще красный и распухший, но, пожалуй, выглядел он получше, чем вчера.

— Что это у тебя? — спросил Тейтум, присаживаясь на стул у постели.

— Скажи-ка мне, внучек, это семерка или единица? — поинтересовался Марвин, показывая ему листок.

— По-моему, семерка… это что, телефон медсестры?

— Не твое дело. — Марвин положил листок на тумбочку и взялся за телефон. — Кстати, будут спрашивать — всем говори, что ты мой сын. Понял? Это очень важно!

— Хорошо, буду иметь в виду. Говорят, тебя завтра выписывают?

— Давно пора, Тейтум, давно пора! Что за удовольствие торчать в этой дыре? Пить нельзя, курить нельзя…