– Что ты делаешь? Закроешь меня здесь?

Вивьен метнулась к нему и в последний момент успела схватиться за ручку, когда Кир уже закрывал дверь снаружи. Он сердито прищурился, а шрам на правой брови в полумраке еще больше бросался в глаза, добавляя лицу жестокости.

– Ты наказана, Вивьен. Я хочу, чтобы ты переосмыслила свою жизнь и решила, что для тебя важнее: месть или будущее со мной? Потому что помогать тебе в убийстве я не собираюсь. Я лучше разобью проклятую статуэтку, невзирая на возможные последствия, лишь бы защитить тебя.

– Ты не посмеешь! – вскрикнула Вивьен и потянула дверь на себя, но безуспешно. – Я ее спрятала. – Она напоминала себе капризного ребенка. Любые слова, которые срывались с ее губ, звучали жалко.

– Найду, – отчеканил Кир и захлопнул двери.

Звук поворачиваемого ключа отрезвил Вивьен. Она еще раз яростно дернула дверь, но та будто приросла к стене.

– Мерзавец! – закричала она и стукнула кулаком по гладкому отполированному дереву.

Слезы обиды противно защипали глаза. Ей было омерзительно все. Она сама, Орфелиус, статуэтка, жизнь. Вивьен вернулась к кровати и обессиленно рухнула на нее. Нет сил даже расшнуровать корсет. А в голове продолжала вертеться фраза Кира: он не растил из тебя убийцу.

Вивьен уткнулась лицом в подушку, пытаясь перебороть ненависть к князю. Но это было выше ее сил. Да, отец не хотел, чтобы Вивьен стала убийцей. Но у нее нет иного выхода. Пока жив князь, будет мертва она. И воскреснет лишь с его смертью.

– Что для тебя важнее, – шепотом повторила вопрос Кира, – месть или будущее со мной?

Истерический смех смешался со слезами. Для нее важно и то, и другое. Как он не понимает! Ведь он был на ее месте, тогда почему не хочет помочь?

Вивьен со злости ударила подушку. Если Кир думает, что удержит ее взаперти, значит, он глуп как пробка. Она встала с кровати и оправила зеленое маскарадное платье. Перья смялись, и теперь оно и правда напоминало павлиний хвост. Вивьен подошла к окну и сердито раздвинула шторы. Снаружи белел снег. Несмотря на позднюю ночь, он светился легким кружевным покрывалом, накрывающим деревья и здания. А парк превратился в невесту, осыпанную серебром. Красота природы слишком явно превосходила убогость жизни.

В окне отражалось лицо Вивьен, бледное, едва заметное на черном фоне. Но в ее чертах угадывалось чужое лицо – лицо ее матери Амели. Вивьен провела ладонями по плечам, прогоняя мурашки. Она всегда была похожа на мать, но раньше это не тревожило. Однако после слов князя сходство не выходило из головы. Неужели отец Орфелиуса любил ее мать? И, возможно, дело вовсе не в статуэтке?

Вивьен закрыла лицо ладонями и приглушила внутри себя стон. Нужно отдохнуть. Иначе от мыслей и эмоций сойдешь с ума. Она отвернулась от окна и застыла. Напротив нее, расставив ноги на ширине плеч, стоял мужчина в черной одежде и маске. А в руке блестел длинный кинжал.

– Я закричу, – шепотом произнесла Вивьен, быстро пытаясь оценить свои возможности, но все говорило не в ее пользу.

Сектант появился в спальне незаметно. Либо он находился здесь задолго до ее прихода, либо вскрыл замок. Неважно. Важно то, что она даже не услышала. А значит, никто не знает, что он здесь.

Словно подтверждая ее мысли, мужчина ухмыльнулся, и его полные губы растянулись, а ноздри раздулись, превратив и без того мясистый нос в огромный.

– Кричи, да только умрешь быстрее, чем пикнешь. А захочешь жить, будешь делать то, что я скажу.

– Вас послал князь. – Вивьен поморщилась.

Кир был прав, а вот она и правда сглупила, когда подошла к Главе Секты. Мышка сама побежала в ловушку. Ее заманил аромат сыра.