Аманда посмотрела туда, где недавно лежал убитый принц. Где теперь его тело? Что с ним сделали? Успел ли император забрать погибшего сына или разрушитель превратил его в кучу пепла, который сейчас разносит ветер из открытых окон? Аманде хотелось закричать, но она лишь сжала губы.

– Ты меня не убьешь. – Аманда Вэйлинг еще выше вздернула подбородок.

Август смотрел без угрозы.

– Убивать не обязательно. – Его голос звучал мягко. Почти бархатно. И Аманда застыла, не позволяя себе эмоций. – Я знаю методы и похуже. Например, создать для вас иллюзию самого жуткого кошмара.

Аманда рассмеялась.

– Я – Совершенная. Ты не сможешь влиять на меня. Или внушить иллюзию! Мой разум неподвластен ментальному внушению.

– Вы так считаете? – Август смотрел по-прежнему спокойно.

Аманда заколебалась. Но потом снова выпрямилась. На нее пытался повлиять сам император и даже его воздействие оказалось напрасным. Разум архиепископа был неподвластен и ему.

– Ты не сможешь, – уверенно произнесла она, решив не думать о той силе, которой уже стала свидетельницей.

– Я могу подарить вам сны. Или заставить видеть в каждом отражении день и час, когда боль пожирала вас изнутри. – Август наклонил голову, внимательно глядя на Аманду. – Что это будет, Ваше Святейшество? День Снежного бунта, когда вы сжимали разрезанную шею маленького принца? Или все же тот, когда уходили из поместья в Нью-Касле, последний раз посмотрев на спящую в кроватке дочь? Зная, что больше не вернетесь? Что станете для нее мёртвым идеалом? Какого воспоминания вы страшитесь больше, архиепископ?

Аманда против воли побледнела и не сдержала возгласа:

– Откуда… ты знаешь?

Разрушитель все-таки улыбнулся. Мягко. Почти с сочувствием. Почти, потому что в темных как смерть глазах не было ни капли истиной жалости. Больше не было. Он не ответил, а женщина посмотрела на гвардейцев. Преданные до мозга костей убитому принцу, сейчас они служили разрушителю. Что он сделал с ними? Как добился этого жуткого, противоестественного послушания? Солдаты не выглядели запуганными, в их глазах не мелькала затаенная злость или ненависть. Они были спокойны и сосредоточены на деле. Словно действительно не понимали, что служат убийце своего истинного повелителя. Какой силой надо обладать, чтобы сотворить это?

– Ты ничего мне не сделаешь, – к чести Аманды, голос звучал твердо. – Я прошла Возвышение. На меня не действуют ментальные приказы.

– Я не отдаю приказы, архиепископ. Я лишь прошу. Но мои просьбы всегда выполняют. И сейчас я прошу сказать, что вы сделали с Кассандрой. И куда дели ее тело.

Архиепископ Святой Инквизиции, несравненная Аманда, Совершенная и миротворец, до хруста сжала зубы. Она не врала – Аманда уже очень давно ничего не боялась. Ни боли, ни смерти, ни даже ночных кошмаров. Она забыла, что такое страх, от которого сердце заходится заполошной, бьющейся птицей, а горло сдавливает невидимая рука ужаса. Не давая говорить. Не давая дышать.

Но сейчас, глядя в идеальное лицо стоящего перед ней молодого мужчины, Аманда ощутила это – давно забытый страх. Глубинный, истинный, неконтролируемый.

Разрушитель не двигался, терпеливо ожидая ответа. На кончиках его волос вспыхнуло несколько оранжевых искр. Вспыхнули, скатились вниз и погасли. Но что-то подсказывало – лишь на время. Оранжевые искры – признак, наводящий ужас на всех живых. Признак скверны. В темных глазах искр не было. Только тьма. И она затягивала. Хотелось сделать шаг, чтобы увидеть больше. Чтобы рассмотреть лучше. Чтобы упасть в эту бездну и позволить ей поглотить себя.

Несгибаемая и бесстрашная Аманда Вэйлинг сделала шаг назад. Проявила непозволительную слабость. Потому что впервые за долгие годы она испугалась.

– Кассандры больше нет, – заставляя себя не отводить взгляд и ощущая, каким трудом это дается, ответила женщина.