Трофей был и вправду ценный. Все ведь понимали — захваченные «стингеры» — это неопровержимое доказательство активной поддержки американцами афганских моджахедов. А тут, что называется, и ПЗРК, и полная документация к нему.

Словом, Сергеев срочно был отправлен в Москву. В Чкаловском его встретили какие-то люди, забрали «стингеры», документацию и, погрузив все в машины, укатили. А майор так и остался стоять на поле аэродрома — в полевой форме, в кедах, без копейки денег в кармане. Спасибо сказать забыли. Какой Герой, какая «Золотая Звезда», чашку чаю и то не предложили.

Кое-как Сергеев добрался из Чкаловского в Москву, на Полежа-евку, в ГРУ, спросил, как ему быть дальше. Как, как? Возвращаться в Афганистан.

Возвратился. Героя ему не дали. Впрочем, об этом уже немало писали. Понимаю и прощаю молодых, зеленых журналистов, чья жизнь пришлась на постсоветскую пору. Они не знают, что такое партийное взыскание. Но удивляют душераздирающие крики со страниц газет, журналов людей, которые жили и служили в ту пору. Уж они-то прекрасно помнят систему. И тем не менее пытаются кивнуть, найти крайнего. Есть и те, кто виновником «Сергеевских бед» считает комбрига Герасимова. Мол, он «зажал» «Звезду» Героя майору Сергееву.

Но, увы, надо признать, Сергеев был обречен. Партийное взыскание напрочь закрывало ему путь к «Золотой Звезде» Героя. И Герасимов тут ни при чем.

Мне известно, как комбриг Дмитрий Герасимов отстаивал «Золотую Звезду» другому своему подчиненному, геройски погибшему в бою, закрывшему своим телом командира. Речь идет о рядовом Арсенове. Так вот, кадровики не хотели давать ход представлению на звание Героя Советского Союза только потому, что родители рядового Арсенова находились в разводе. Мол, у Героя должна быть безупречная биография. И сколько потребовалось сил, терпения, пробивной энергии, чтобы убедить высоких военных чиновников в обратном. Такова была система. При ней приходилось жить, служить, воевать.

Возвращаясь к Сергееву, надо сказать: через много лет, когда уже не будет ни партии, ни страны, за которую воевал майор, ему присвоят звание Героя.

Отряд под командованием Сергея Бохана возвращался из боевого рейда. В составе колонны — три бронетранспортера, боевая машина пехоты, зенитная установка. Рейд был удачным, спецназовцы перехватили караван с оружием.

В составе отряда выходил и комбриг полковник Дмитрий Герасимов.

Уже на обратном пути спецназовцы увидели, что левее поселка Маю движется большая армейская колонна — машины, артиллерия. Оказалось, это была колонна 70-й мотострелковой бригады. Накануне в бригаду прибыл начальник штаба Туркестанского военного округа генерал Гусев. По данным разведки, у поселка Маю в районе высоты Васатичигнай располагались большие склады оружия и боеприпасов афганских моджахедов. Было принято решение провести операцию по разгрому этих складов.

Колонну возглавлял заместитель командира 70-й мотострелковой бригады.

Так вот, когда цепочку машин заметили спецназовцы, она уже уходила в другую сторону от поселка, к ущелью. Это означало только одно — замкомбрига ошибся и вел колонну в тупик.

Герасимов с Боханом связались с кандагарским ЦБУ, запросили информацию о колонне, предупредили, что мотострелки идут не туда, и вскоре остановятся. А вот «выползти» обратно с большегрузными машинами, прицепами, орудиями будет очень нелегко. Тем более на дворе стоял март, узкие дороги вовсе раскисли.

На центре боевого управления уточнили: «Кто говорит?» Герасимов ответил: «01-й из Лошкаргаха».

После некоторой паузы Дмитрий Михайлович услышал голос генерала Гусева. Он был на ЦБУ и взял трубку. Без условных сигналов и позывных начштаба округа спросил напрямую:

— Герасимов, ты что там делаешь?

— Возвращаюсь с работы… — коротко доложил комбриг.

— Ясно, — ответил генерал. — Вы там местность знаете лучше других, что предлагаете в этой ситуации?

«Вот так вопросец, — крякнул Герасимов, — мотострелки влезли, а спецназу думай, как вылезать».

Комбриг посмотрел на Бохана: