— Зря стараетесь! — закричал он. — Шина и так уж пробита! Поберегли бы пули!

И он затормозил так сильно, что доктор стукнулся о переднее сиденье.

— Нет, — сказал доктор, — он знает, что делает. Одну шину можно сменить по-быстрому, а вот когда все прострелены...

«Фиат» остановился на обочине, и тишина после грохота и гвалта последних минут показалась сказочно неправдоподобной. Красный глазок зеленого авто маячил на расстоянии сотни метров, и расстояние это, разделявшее преследуемых и погоню, все увеличивалось и увеличивалось. Но все еще можно было видеть, что итальянец продолжает читать газету.

— Ну нет, игра еще не сыграна, — прошипел Шмидт. — Хорошо смеется тот, кто смеется последним. До скорого, приятель! — И, взглянув на простреленные шины, добавил: — Да, нелегко нам придется теперь! Сегодня продолжить путь нам не удастся, это ясно... А все же с револьвером-то он обращаться умеет. Вот, полюбуйтесь.

И он обратил внимание доктора на серию дыр в обеих шинах передних колес.

— Надо признать, что он и вообще ловкач, — заметил доктор. — Так что же делать? Сегодня нам уж точно его не настичь. Но раз мы знаем, куда он держит путь, надежду терять нельзя...

— Мы знаем, куда он держит путь? — переспросил шофер с ноткой сомнения в голосе. — Разве с этим человеком можно что-нибудь знать наверняка?..

— Да... Я тоже об этом думал сейчас. Он не свернул на проселочную дорогу, ведущую к швейцарской границе от Бом-ле-Дам, и это означает только одно: он полагает, что все пограничные пункты предупреждены мною. Поэтому избрал другой маршрут, он мчится к итальянской границе — своей родине!

Шмидт восторженно присвистнул:

— Вот это да! Он рванул в Италию! Ну, ничего, дружок, мы с тобой еще встретимся!

И он сжал кулаки, грозя вслед исчезнувшему автомобилю.

— Ну, ладно... Ничего другого не остается, как поискать пристанища и расположиться на ночлег. Поспим пару часиков — это нам обоим пойдет на пользу.

И они покинули автомобиль и направились в соседнее селение, расположенное в нескольких сотнях метров от места происшествия. После недолгих поисков они набрели на небольшую гостиницу, в которой и заночевали.

На следующее утро Шмидт постучал в комнату доктора и сообщил, что машина в исправности и можно отправляться в путь. Стрелки часов показывали шесть.

Водитель успел разыскать мастерскую и купил две новые шины. Доктор, не сказав ни слова, оплатил счет и спустился вниз.

Но когда доктор собирался сесть в автомобиль, его охватили сомнения, столь часто настигающие людей по утрам. Он вдруг ужаснулся своим поступкам последних часов. «Какое безумие!—думал он. — Я, всеми уважаемый член врачебной корпорации в Амстердаме, ношусь по дорогам в погоне за каким-то итальянским плутом, похитившим рукопись и вооруженным до зубов бутылками и револьверами. А французская полиция вот-вот схватит меня самого, ведь все считают похитителем меня. Нет, нет, это безумие! Будь во мне хоть капля здравого смысла, я бы сейчас же повернул обратно и поехал бы в Бом-ле-Дам, а оттуда — в Невшатель».

Но постепенно быстрая езда и дуновение утреннего ветерка рассеяли эти мысли.

«Эта погоня, — сказал себе доктор, — начинает даже забавлять меня. Мне кажется, что в конце концов я решу задачу, ради которой приехал в Страсбург. Ничего, что ради этого мне пришлось ринуться в приключения... И вообще, разве я не сын народа, вот уже столько столетий обреченного на странствия?»

В Безансон преследователи прибыли незадолго до семи часов утра, и Шмидт привычно осведомился около заставы, не проезжал ли здесь большой зеленый спортивный автомобиль.