— Рыбой. Водорослями. И мокрым деревом. Кажется, липой. Одежда пахнет только пылью, травой и кровью, они, наверное, переоделись, а вот волосы… Вы купались? Вон там, — Зоя показала рукой в сторону петлявшей между холмов реки.
Малой взглянул на брата и смущенно взъерошил волосы. Зуб хоть и не выглядел особенно впечатленным, все же процедил в ответ:
— Работали там. Пришлось намочиться.
Довольная Зоя зыркнула на единственную в отряде Роя девушку, которую все звали Риной:
— А вот она…
— Так! Хватит! — Рина взмахнула руками, заставляя ее замолчать. — Представление закончено! Еще не хватало, чтобы всякая сопля!..
Лицо Зои перекосила обида. Она вдохнула, чтобы ответить, и Босому пришлось срочно зажимать ей рот. Слова, которые девчонка говорила с таким выражением лица, вряд ли остались бы без последствий. Зубы Зои сомкнулись на его пальцах.
Обстановку догадался разрядить Винник:
— А еще, спасибо пойманному вами быку, мы все пахнем мясом и потрохами. И это, вы уж простите мой здоровый цинизм, рождает в моей голове только один вопрос: будем ли мы сегодня ужинать?
— Конечно будем! Прошу! — Рой раскинул руки в приветственном жесте, — Мы, собственно, уже пришли. Сегодня, в честь наших дорогих гостей, я объявляю пир!
Малой сбросил с плеч мешок с мясом и потянул за ручку широкой высоченной церковной двери. Несмотря на размеры и внешнюю ветхость, она открылась, ни разу не скрипнув.
Внутри ждала полная темнота. Даже усиленное зрение Босого с трудом различало очертания внутренних помещений.
— Не пугайтесь, — командир охотников уверенно прошел внутрь, — У нас заделаны все окна и щели, чтобы не проникал свет. Вот и темно. Сейчас исправим.
Что-то щелкнуло, и по всей церкви зажглись яркие лампочки, заливая все искусственным желтым светом.
— Это называется электричество, детка, — когда был утолен первый голод и все отставили от себя опустевшие блюда, Рой, приобняв Зою за плечи, повел ее на экскурсию. Босой пошел следом, старательно делая вид, что в своей жизни ловчего повидал и не такое. На деле же горел жгучим любопытством может быть даже сильнее девчонки.
Что знала Зойка о прошлом человечества? Да почти ничего. У нее в селе не было школы, она не провела долгих шесть лет в путешествиях, по крохам впитывая знания о технологиях и их использовании. И в конце концов, у нее не было в крови технологии чуждой, подаренной врагами, уничтожившими человеческую цивилизацию.
Сколько еще поколений понадобится, чтобы уже никто и никогда не сумел зажечь такие вот лампочки, каким-то чудом сохранившиеся с тех времен? Есть ли сейчас хоть один человек, способный сделать новые? Мысли о том, как скоро люди забудут свое прежнее величие не редко беспокоили Босого, и вот перед ним, прямо сейчас, свидетельство того, что еще не все потеряно. Пусть это и происходит всего лишь на территории одной затерянной в степях церкви, посреди каменного пепла одного из горячих очагов произошедшего когда-то апокалипсиса.
Босой невольно оглянулся, рассматривая пустые темные стены, расчерченные местами светлыми прямоугольниками, оставшимися от прежде висевших здесь икон. Когда-то в церкви было светло и ярко. Со всех сторон смотрели лица святых, ангелов, архангелов и даже самого бога, и люди молились им, благодаря за хорошее и желая прекращения плохого. Босой не знал, чем отличается, например, святой от ангела, и уж тем более — ангел от архангела, но и ему не раз хотелось, чтобы там, высоко в небе, и вправду жил кто-то способный утешить и помочь. Может быть, это тоска по отцу, которого он никогда не видел, или по обычной справедливости, которой в мире становилось все меньше.
— Можно потрогать? — завороженная необычным зрелищем Зоя протянула руку к лампочке.
— Лучше не надо, — голос Роя сочился приторной сладостью, с которой обычно взрослые люди разговаривают с маленькими детьми, — электричество светит и греет, но очень не любит, чтобы его трогали. Укусит! Видела, как мы сегодня свалили быка?