– На полке у кровати я обнаружил его старый ещё советский паспорт, наверное, не менее чем тридцатилетней давности. Правда, на фотографии он был ещё без бороды, но не в этом суть. Суть была в том, что он оказывается не Мартынович, а Мартэнович!!!

– Не понял юмора?

– Да я сам только что понял. Помнишь, Сандрин как-то упоминала младшего брата своего деда? В том контексте, что он исчез во время последней мировой войны…

– Что-то такое было…

– Так, того брата как раз так и звали, Мартэн!

– Ты полагаешь, – Михаил от неожиданности даже остановился, – что этот обросший Карабасович и есть тот самый брат?

– Да нет же! – в сердцах я сильно шлепнул его ладонью по рюкзаку. Это может быть только его сын!

– Чей? – окончательно запутался Воркунов.

– У деда Сандрин был младший брат, – принялся я объяснять с самого начала. Во время Второй мировой он скорее всего завербовался в добровольческий французский корпус и отправился в СССР вместе с немцами. Но видимо не столько война влекла его в столь рискованное путешествие, сколько желание добраться до исчезнувших сокровищ своих далёких предков. Здесь он выбрал удачный момент и перебежал на нашу сторону. А что, такое бывало сплошь и рядом, особенно во время зимних боёв под Москвой. В тот момент комиссарам иностранный перебежчик был очень на руку. Управление агитации и пропаганды с удовольствием подбирало такого рода кадры и поручало им писать листовки, выступать по громкоговорящим установкам и заниматься переводом попавших в распоряжение разведки документов.

– Так как же он попал сюда? – кивнул Михаил в сторону почти скрывшегося за лесом Местечка. Не случайно же?

– Наверняка не случайно. Может быть, так случилось, что наш Мартэн, наверняка знавший основные европейские языки, сделал на новом поприще неплохую карьеру. К концу войны его за усердие выдвинули в начальники и поручили работать с другими пленными, которые попадали к нам уже сотнями и тысячами. Наверняка именно он и подсказал, где разместить сборный лагерь для иностранцев. Место уединённое, глухое, охранять его было удобно. Наши НКВД-шники ничего подозрительного в его предложении не усмотрели. Место для лагеря было не хуже любых других, к тому же немцы здесь уже выстроили кое-какие помещения.

– И тогда почему же он не вытащил золото раньше? Он же был буквально в трёхстах метрах от него?

– Видимо, не мог. Не только он смотрел за другими, за ним самим наверняка тоже наблюдали. А может быть, он наткнулся на ту же проблему, на которую наткнулись поначалу и мы.

– В смысле?

– Камень с отметиной! Вернее его отсутствие. Быть может, на нужном месте не было и в те времена. А раз нет камня как основной приметы, то было непонятно где копать! Это мы такие головастые попались, что сообразили. Хотя…, вполне могло быть и сто иных препятствий. Война всё же, потом разруха. Бог знает, как могла сложиться его судьба. Ясно одно, Мартен остался здесь, женился и теми знаниями о кладе, которыми владел сам, поделился с подросшим сыном. И, наверняка сказал, что поскольку ещё несколько его родственников имеют схожие сведения о старинном тайнике, то вполне вероятно появление конкурентов.

– Теперь понятно, – подхватил Михаил, – почему Карабасыч с таким удовольствием селил к себе всех туристов. Видимо надеялся, что кто-то из них приехал на озеро вовсе не рыбу ловить, а по семейному преданию работать. А Сандрин, значитца быстрее нас с тобой связала «А» с «Б». Как только ты ей сказал про отчество в паспорте, то она мигом решилась на разговор с нашим хозяином.

– Договорились они, когда сливы собирали, – предположил я, – самое для этого дела время! И вроде на виду у всех, а о чём говорили не слышно. Рассчитали они всё идеально. Вот только ничего про гранату не знали, иначе…

– А-а, – взмахнул рукой Воркунов, – что теперь говорить, всё равно наше золотишко пропало!

Не на шутку разошедшийся дождь заставлял прибавить шаг, а разговаривать во время быстрой ходьбы не очень удобно. Добравшись до станции, мы вымокли окончательно и для того чтобы хоть немного обсушиться, забежали в крохотное кафе, расположенное слева от помещения билетной кассы. Поскольку стульев в забегаловке не было, мы, взяв по стакану горячего чая, устроились в дальнем от барной стойки углу.

– И ведь как назло ни одной машины на улице нет! – заметил я, выглядывая в окно.