12. Арэнк

Девушки спрыгнули в воду и, поднимая ногами брызги, побежали к берегу, где лежала, уткнувшись носом в ил, деревянная лодка. Дно практически сгнило, однако на борту ещё виднелись остатки цветного орнамента. Аламеда хоть и не понимала значения вплетённых в него символов, но догадывалась, что это не просто украшение. На её родной земле подобные метки несли в себе знаки племени, его историю и даже родословную вождей. Поблёклые краски на борту лодки будто рассказывали Аламеде какую-то древнюю притчу, но она не знала языка, чтобы понять её.

Почва вокруг была заболоченной и размытой. С чёрной грязью мешались склизкие водоросли, прелая листва и пустые раковины мелких моллюсков. Эта жижа неприятно сочилась меж пальцев ног, но впервые за долгое время девушки наконец чувствовали под собой твёрдую опору. Их ступни оставляли на земле четкие следы… рядом со следами кого-то ещё. Нита не ошиблась: здесь жили люди.

Теперь удары раздавались совсем близко. Они то затихали, то возобновлялись. Девушки ловко и бесшумно вскарабкались по крутому, покрытому разнотравьем склону. Чтобы не соскользнуть, им приходилось держаться за выступающие из почвы корни, которые протянулись вниз от росших на возвышенности лиановых деревьев. Наверху гостей встретил целый лес. Ветки многовековых гигантов изгибались и переплетались между собой. Толстые верёвки лиан связывали их своими тугими узами. Крепкие корни бороздили твёрдую землю. Птицы, юркие, с невзрачным серым оперением, копошились в листве, но молчали. Букашки ползали по шершавым стволам, мельтешила мошкара, но тоже без единого звука. В лесу было тихо, и только странный стук доносился из глубины зарослей, да шуршала под ногами опавшая листва. Серая пыль поднималась от осторожных шагов девушек, а в воздухе пахло свежесрубленной древесиной.

Совсем скоро деревья расступились и поредели. Шедшая впереди Нита вдруг остановилась, подавая Аламеде и Муне знак замереть. Постояла, всматриваясь, и поманила их рукой. Перед ними белела кругами пней вырубленная поляна. Там, среди поваленных стволов, уперев ногу в один из них, стоял человек и топором обтёсывал крупные ветки. Натруженные мышцы на смуглой спине напрягались при каждом взмахе руки. Длинные чёрные волосы блестели от пота. Человек обошёл дерево, встал к девушкам лицом и, вытерев испарину со лба, принялся стёсывать кору с другой стороны. Он так и не заметил, что за ним наблюдают. Зато Аламеда, только он повернулся, едва сдержалась, чтобы не закричать: широкие смуглые плечи, татуировка справа на груди, наклон головы и чёрная прядь, свесившаяся на глаза…

– Роутег, – одними губами произнесла она. Как?.. Неужели он? Её бросило в жар, кровь прилила к лицу. Роутег… он здесь…

Нита меж тем сказала: «Идём», – и шагнула из укрытия навстречу незнакомцу.

В этот миг человек поднял голову и, отскочив назад, будто вспугнутый зверь, замахнулся топором. Нита стремительно выхватила нож, а Муна вскинула гарпун. Но, рассмотрев пришедших, незнакомец изменился в лице: его озарила приветливая белозубая улыбка, а угрожающий взгляд просветлел. Человек опустил руку и пошёл им навстречу, ступая твёрдо и уверенно. Нита и Муна переглянулись и убрали оружие.

Аламеда же так и стояла, как в землю вросла, и во все глаза смотрела на приближающегося Роутега. Волна счастья окатила её с головы до пят, словно тёплый тропический ливень. Она не чуяла ни ног, ни рук и только слышала громкие удары сердца, рвущиеся из поднимающейся в волнении груди. Он шёл прямо на неё, улыбаясь. Губы сами собой стали расплываться в ответной улыбке… но вдруг – задрожали… Это был не ОН… Накативший жар отхлынул в один миг, глаза смотрели сквозь незнакомца, сердце провалилось куда-то глубоко-глубоко, но продолжало учащённо биться, заглушая зазвучавшие голоса. Как же так? Она ведь видела, видела… Аламеда опять пристально посмотрела на человека, словно пытаясь вновь разглядеть в нём так внезапно появившегося и тут же ускользнувшего Роутега.

Нита уже поприветствовала лесоруба издалека круговым жестом руки и приблизилась, а Муна чуть приотстала и зачем-то спешно распутывала пальцами свои длинные волосы. Аламеда прошла мимо неё, потухшим взглядом смотря на незнакомца и всё больше убеждаясь, что нет в нём ничего от Роутега. Она чувствовала себя так, словно в третий раз пережила смерть любимого. Ей хотелось просто взять и исчезнуть. Испариться вместе с видением. Уйти туда, куда ушло и оно. В глазах опять стояли слёзы, а в ушах звенела песня смерти.

Аламеда не заметила, как подошла Муна, и не слышала завязавшегося разговора. Сёстры что-то объясняли незнакомцу, указывая в сторону, откуда пришли, и спрашивали его о чём-то. Он охотно отвечал и, казалось, радовался встрече. Аламеда бессмысленно смотрела прямо перед собой, напротив её глаз чернела татуировка лесоруба. У Роутега была похожая, слева на груди. Но нет, эта совсем другая. Рисунок у её жениха изображал леопарда – бесстрашного хищника сельвы, олицетворяющего силу и мощь солнца, а у этого человека – какой-то неизвестный зверь, похожий на крылатую пантеру.

Аламеда оторвала глаза от груди незнакомца и встретилась с его глазами. Как она могла ошибиться? Нет в нём ничего общего с Роутегом. У того взгляд был сосредоточенный и глубокий, а у этого – даже слишком открытый. Глаза светло-карие, с зелёными крапинками, но вместе с тем какие-то задумчивые…

– Аламеда, – окликнула её Нита. – Аламеда, да что с тобой? Ты будто призрака увидела.

– Я? Нет… – растерялась она, заметив, как все трое с удивлением смотрят на неё, но тут же нашлась. – Что это за животное, на татуировке? – спросила Аламеда и вдруг вспомнила, она уже видела точно такой же символ, вплетённый в орнамент, который украшал борт дырявой лодки.

– Это чёрный дорей, метка моего исчезнувшего племени, – ответил человек. – Эти животные тоже давно вымерли. В последний раз я видел их, когда был ещё мальчишкой. Дорею нужен простор: не только небо для полёта, но и широкие равнины для бега. Где их теперь найдёшь?