Видимо, очередной глоток пива встал Клаусу поперёк горла, и он закашлялся.

– Пациентка? То есть как? Бывшая, ты хочешь сказать? Она поправилась, и ты решил приударить за ней?

– Нет, не бывшая. Нынешняя, – ответил я, понимая, насколько странно это звучит.

– От чего же ты её лечишь? – поинтересовался Клаус после недолгого молчания.

– С диагнозом всё сложно, – вздохнул я. – Коллега считает, что у неё шизофрения, а я больше склоняюсь к диссоциативному расстройству.

– Вот как… – проронил он, удивлённо глядя на меня. – И что в ней такого, чтобы влюбиться в… в…

– В сумасшедшую? – подсказал я. – Понимаю, звучит нелепо, но поверь мне, она не похожа на типичных психических больных. Её диагнозы – это всё не то, понимаешь, всего лишь скудная попытка как-то классифицировать проявления, в которых мы никак не можем разобраться…

– Нет, я что-то не совсем понимаю…

И тогда я рассказал ему всё с самого начала: о Лиз и об её отце, о гипнозе и об Аламеде, о моём отстранении и о загадочных снах. Клаус слушал внимательно, озадаченно кивая головой и хмуря лоб. Когда я закончил, он вздохнул и, отодвинув в сторону свою кружку, скрестил перед собой ладони замком. Знал я этот его жест: он не одобрял услышанного.

– Артур, боюсь, ты действительно безнадёжно влюблён. Эта девушка, в прямом смысле слова, сводит тебя с ума. Ты просто зациклен на ней, и твои сны – тому подтверждение, – Клаус говорил не как врач, а как друг, он действительно беспокоился за меня. – Ты не можешь трезво оценивать состояние её здоровья. Даже сейчас твой рассказ получается сбивчивым, в нём много непонятного, ты просто пропускаешь всё через сердце…

– Но я и правда ничего уже не понимаю! – воскликнул я.

– Вот именно что! Послушай, – он протянул руку через стол и доверительно тронул меня за плечо, – пусть ею займётся Арольд. Я слышал, он не такой уж плохой специалист. Согласен, к барбитуратам у меня тоже довольно критичное отношение, но их никогда не поздно отменить. Арольд, наверняка, не дурак, и сумеет это понять.

– Как же нет. Дурак он, каких поискать.

– Артур, просто посмотри на себя со стороны, – продолжал Клаус, глотнув ещё пива и снова отодвинув кружку. – Ты нарушаешь предписание главного врача. Гипнотизируешь отца пациентки без его ведома. Видишь сны своей подопечной. Намереваешься надавать тумаков Арольду. Хочешь пробраться тайком в палату девушки. Получаешь от неё любовные письма и собираешься писать ей ответ!

– Да не любовные они, – отмахнулся я. – Она вообще никак меня не воспринимает.

– Как же нет? Её письмо – не что иное, как выражение обиды брошенной женщины! Она влюблена в тебя, Артур, это же ясно как день, и, уж прости друг, тут мало хорошего. Твоё поведение непрофессионально, чёрт побери. Ты слишком одержим ею и уже не можешь трезво смотреть на вещи! Подумай о себе и о своей карьере. Если девушка поправится, ты всегда успеешь прийти к ней с предложением руки и сердца, а если нет, ну, ты сам должен понимать…

– Понимаю, – кивнул я, глядя в свою кружку. – Если она не поправится, то и думать о ней не стоит. Но я хочу, хочу, чтобы она поправилась!

– Не всё в твоих силах, Артур, – сказал Клаус, сочувственно глядя на меня. – Насколько я понял, у неё довольно серьёзный недуг…

– Да нет же! Если бы ты только познакомился с ней и поговорил, ты бы понял, что она вовсе не кажется больной.

– Артур, диагноз шизофрения просто так не ставят.