Михаил с неслышным вздохом покачал головой.

— Гаврюся, ну извини, я не хотел тебя обидеть. Был не прав, прости. Простишь?.. — Михаил взял его за плечо, заглядывая в светлые, как весеннее небо, глаза. Габри перевел на него чистый, словно ручей, взгляд. Его ресницы подрагивали, сам он едва удерживался от хохота.

— Ха, опять купился! — воскликнул Габри весело. — Забыл, что ангелы не обижаются?..

— Они только дуются! — Михаил шлепнул развевающуюся на ветру прядь светлых волос.

Сергей улыбнулся. Его взор остановился на Агнесс. Она ровняла увесистую стопку бумаг. Все это она написала за то время, как он говорил с Гавриилом.

— Но что с тобой? Ты какой-то совсем грустный! — озаботился Габри.

— Все хорошо. Просто думал много… — устало поправил сбившиеся волосы Михаил.

— Думать — это хорошо! Но нельзя думать слишком много! Это вредно! — сказал Габри.

— Да, я знаю. Впрочем, тут такие головоломки задают, что приходится напрячься, — Михаил взглянул на Сергея. — И это полезно.

— Каков вердикт? — с надеждой вопросил Сергей.

— Тебе дано разрешение, Сережа. С этого дня твоя ответственность — моя ответственность. Действуй, на то воля Божья. Ты был прав, молодец.

— Спасибо! — Сергей сразу оживился и заметно повеселел.

— Тебе спасибо. Ты заставляешь меня заново взвесить многие вещи, — ответил архангел. В его глазах зажглась теплая улыбка. — Скажи, Серега, тебе в жизни кто-нибудь отказывал?..

— Да, — кивнул Сергей. — Виолетта отказалась знакомиться со мной на Земле. Впрочем, потом у нас все сложилось, — он улыбнулся.

— Из любого правила… — протянул Михаил. — Ладно, я тебя итак достаточно задержал. Лети, с Богом, сынок, — он прикоснулся к руке ангела.

— У меня к тебе еще одна просьба касательно моей подопечной, — припомнил Сергей. — Ты не мог бы… Как-нибудь скоро прилететь к ней и просто… коснуться ее крылом? Я верю, это сыграет свою роль.

Взгляд Михаила был долгим.

— Почему так?.. — молвил он. — На небе есть и другие силы…

— Просто… я прошу тебя. А ты опасаешься, что это будет навечно?..

— Нет… Нет, конечно, не опасаюсь, — Михаил склонил голову. — Хорошо, я сделаю, — его улыбка была знаком прощаться.