– Что же тебе мешает? – поинтересовался Турецкий Султан, прислонясь к дверной притолоке. – Вот ой я, к твоим услугам!
Мы подскочили, как ужаленные.
– Ага, попался!
– Уж не воображаете ли вы, будто бы я от вас скрывался? – с вызовом спросил Султан, извлекая из-под полы большой кухонный нож.
Того гляди началась бы поножовщина, но Ламетр и Альфонс развели нас.
– Ребята! – взывал к нам капитан. – Пусть будет выслушана и другая сторона!
– Не слушать его, а башку на сторону свернуть, и все дела! – взъярился Хопкинс и выхватил из кармана длинный кривой нож, прихваченный на память у вождя фонги.
Но капитан вовремя перехватил его руку.
–
– Должно быть, вы правы… – пробормотал он. – Только ведь у меня ранение в голову, – напомнил Хопкинс, ощупывая свой затылок.
– Выкладывай, Турок, – вмешался Альфонс Ничейный. – Обещаем спокойно выслушать тебя. Ну, а если твое объяснение покажется нам неубедительным, вздернем тебя, да и вся недолга.
Турок незамедлительно толкнул Ничейного в грудь и снова схватился за кухонный нож.
– Ох, испугал! Какие тут все силачи подобрались, и каждый норовит из себя вожака строить! И ты, Альфонс, туда же?
Ламетру едва удалось утихомирить Турецкого Султана, которому не терпелось схватиться с нашей троицей.
– Уймитесь вы, право! – вмешался Матеас.
– И ты решил в силачи записаться?
Думаете, мне слабо одному против вас всех? – Трое изо всех сил удерживали его, а он все знай сыпал угрозами.
– Языком болтать не велика премудрость. Посмотрим, что вы запоете, ежели вас перышком пощекотать!
Мы даже готовы были торжественно просить у Султана прощения, когда он наконец уселся и закурил.
– Я действительно сбегал от вас и скрывался, – все еще тяжело отдуваясь, начал он, – но вовсе не со страху. Просто я… это… в инкогните был… Под чужим именем, стало быть, таился.