– А теперь рассказывай, что там у вас с ней было! – обратился ко мне Альфонс Ничейный.
Я пересказал подслушанный мною разговор графини с морским офицером.
– Этот офицер – зовут его Хиггинс – тоже замешан в деле, – подытожил я. – У него явно рыльце в пушку. Кстати, они упоминали еще одного подельника, которого теперь уже нет в живых.
– Как его звать?
– Пометкин… нет, вроде бы Ошметкин… – Чудная фамилия никак не приходила на ум. – Или Подметкин. Нет, никак не припомню. Короче, это он, говорили, всему виною, но его не прищучишь, потому как он давно дал дуба.
– Черт бы побрал твою дырявую башку! – окрысился на меня Альфонс. А зря: про меня много чего можно сказать, но дырявая башка – это уже перебор.
Затем, несмотря на все треволнения, опасности и погоню, я уснул, и, как впоследствии оказалось, остальные тоже. На рассвете же последовал чудовищный толчок, от которого все мы попадали друг на дружку, раздался хруст, скрежет, грохот, возвестившие о том, что Чурбан Хопкинс тоже заснул.
К сожалению, за рулем танка.
Глава тринадцатая
1
Танк пришлось бросить, но там, у илистых берегов реки Сенегал, уже можно было не опасаться погони.
Воды, питья, снаряжения и всего прочего у нас было с избытком: днем раньше Хопкинс натащил в танк всяких припасов впрок.
Вот только местность оказалась неприветливой и дикой; здесь явно нечасто ступала нога человека.
А впереди простиралось густо поросшее растительностью болотистое пространство, которое нам предстояло пересечь в юго-восточном направлении.
Мы сделали последний привал у реки.
Чурбан приставил к глазам конфискованный у капитана саперов бинокль и уставился вдаль.
– Там какое-то строение.
– Должно быть, заброшенное здание миссии, о котором упоминала графиня.
– Вполне возможно. А напротив – остров Санта Изабелла.
Мы молча побрели, стараясь не разглядывать мрачный, пустынный остров. Ах, как сейчас пригодился бы мул тащить поклажу, но воровство в таких масштабах оказалось не под силу даже Хопкинсу. Наш отряд углубился в джунгли. Влажная почва кишела всякой нечистью – пиявками, сколопендрами и тарантулами, жара и духотища – не продохнуть. Мы без конца глотали хинин, но все равно кости ломило, глаза щипало, а сердце гнало кровь судорожными толчками.