Один только Анри усмехнулся этой шутке. Поглощенный своими мыслями ученый был неспособен шутить. Молодая девушка тоже была под властью наваждения. Любовь давала ей только одно горе и слезы, и она искала забвения в науке. Она думала, что силою воли она вернет себе прежний пыл: ту наивную веру, которую ей внушал гений ее учителя, когда она на его зов явилась сюда из Парижа. Благодаря своей настойчивости, она сосредоточила всю энергию и снова увлеклась его изысканиями. Таким образом, предстоящий отъезд Жана не оставит ее безоружной. Наука снова захватит ее. Работа заставит ее забыть огорчения.

Вырываясь из лаборатории, она ухаживала за Жозе-Марией, которого каждый день выносили на террасу, где для него было приготовлено кресло. Она больше не встречала Жана Лармор в часы трапез, потому что он часто отлучался то для того, чтобы с вершины скалы подстерегать появление пирог отца Тулузэ, то для того, чтобы охотиться в лесу с Анри, которому нравилось его общество. Там они встретили однажды каторжника, который собирал какие-то травы и их рассматривал.

— Смотри, пожалуйста, Браво занимается ботаникой! — произнес вдруг за его спиной Жан: — а я думал, что он еще в постели.

Браво ответил с насмешкой.

— Я почувствовал, что покрываюсь плесенью, капитан.

— Ну, раз ты уже почти здоров, ты можешь убираться отсюда.

— Вы думаете, а вот патрон обо мне очень заботится. Он мне удвоил порцию вина, со мной каждый день болтает, как товарищ. Нет, капитан, теперь не время уезжать.

— И что же, ты для него собираешь этот букет?

— Конечно. У вас американский глаз, капитан Лармор, от вас ничего не скроешь.

— В особенности, ложь, — сказал Жан, схватив пучок растений, которые каторжник складывал в виде букета: — Я мало понимаю в травах, но я держу пари, что это ядовитые растения, которые ты великолепно изучил.

— Вот тоже!

— Хотел бы я, чтоб у меня было столько тысячных билетов, сколько ты отравил индейцев и испанцев.

— Ну, если вы верите в то, что вам про меня рассказывали, я не стану с вами спорить. Доброй прогулки, господа.

Уходя, Жан прошептал Анри:

— На месте вашего отца, я избавился бы от этого бандита, предав его венецуэльской полиции. Теперь, когда его силы восстановлены, он способен тут разгромить весь остров.

— Вы преувеличиваете, м-сье Лармор, — протестовал молодой человек: — Во всяком случае, отец сильно им интересуется.

— Вот это меня удивляет. Чтобы ученый человек находил интерес в обществе подобного скота.

— Мой отец очень добр. Он не любит видеть чужого страдания.

— И что меня еще больше удивляет, это то, что он так внезапно начал сочувствовать этому бандиту после того, как он целые месяцы не знал о его существовании.

— Да, м-сье Лармор, — ответил Анри довольно весело: — у моего отца несколько изменчивый нрав.