– Я хочу, чтобы ты твёрдо знал, сейчас он не на мне. А ты… Ты не хочешь надеть тот "браслет хлада"?
– Ну, если просишь.
" – И щит!
" – Господин! Я активирую щит Аэгана! – сразу всё поняли мои коррелятки.
А она встала, отвернулась… Мерцающие блики костра заскользили по её фигуре, по зашевелившейся, неспешно оплетающей её тело ткани – сейчас материя несаешно формировала нечто вроде сари… Спина, где её не прикрывали божественные шелка, высохшей или плоской уже не была. И одновременно при этом освобождалась её голова, открывая водопад волнистых солнечно-светлых волос.
Хельга повернулась ко мне.
– Ты же говорила, что была рыженькой? – только и сумел выговорить я.
– Что стала блондинкой, упоминала тоже.
– Я про то, что… Вот всё это, – я бестолково поводил руками, – …ты просто придумала?!
Хельга потупилась. Синева из её глаз выплёскиваться перестала, уголки губ немного опустились, на лоб словно набежала тень от далёкого, почти из стратосферы! – облака, и ещё прозрачнее стала кожа.
" – Хозяин! Стерва на жалость давит! Не поддавайся! Закройся!
" – Господин хотя быпросто отведите взгляд!
Сил, оторваться, опустить глаза, еле хватило. Но хватило и
" – А, выдра, съела?!
" – Господин, Вы её удивили. Она точно рассчитывала на большее.
– Ты не ответила, – глаза я поднял, но смотрел на шкаф у стенки за нею, чтобы сама она была не в фокусе. Старый приём. Но на Земле я его использовал, когда приходилось разговаривать, торговаться, настаивать на своём – с людьми, с которыми дело иметь было жутко. Не только с бандитами. Среди тех, которые в 90-е добились денег, пушистиков не осталось.
– Внешность я срисовала с портретов, писанных Эллистоуиллом. Это художник. Гений. Был.
– Ты его тоже?..
– Да. Из тех трёх дюжин, которые за мною в последний раз гонялись – пятеро не могли простить именно его. Арджейн, кстати, как раз из них, – улыбнулась она. И меня опять проняло: столько детского недоумения отобразилось на совершенном лице. – Он и сам был поразительно красив, и пользовался своей красотой, как опиумом. А потом уходил "искать совершенную красоту. А ты… Ты же понимаешь? – не совершенна", – пожала плечами она, и голос её налился темнотой: – Посмотри на меня! Нет, не на мой затылок – на меня, на моё лицо! На её лицо… Посмотри!
Я заставил себя сначала выдержать тридцать секунд и только после того, как убедился, что мог бы и дольше, перевёл фокусировку глаз.