37.3 Диана

Риммочку словно ураганным ветром сдуло. Девчонка с таким энтузиазмом рванула в аптеку, словно от результатов теста зависит ее судьба. Хотя, как знать… Но развивать эту позитивную мысль раньше времени я не хочу. Тем более сейчас, когда в моем кабинете продолжает торчать Глебов.

Теперь, в свете полученной информации, в моей душе творится полный раздрай. Изменилось ли мое отношения к участникам этой грязной истории? Пожалуй, нет. Ведь те, что не дорвались до моего тела, непременно бы это сделали, не окажись там озверевшего собственника Глебова. Но если он ждет от меня благодарности, то зря — потрудился он тогда за всех троих. Однако не скрою — теперь мне определенно легче, я словно бы чище стала. А Соболев… Не-ет — о нем сейчас я совершенно думать не хочу.

В свой кабинет я вернулась с абсолютно невозмутимым видом и застала любопытную картину. Андрюша восседает у двери, сосредоточенно уставившись в свой телефон. Глебов же, как ужаленный, мечется от одной стены до другой, матеря на чем свет стоит моего непробиваемого Орка и обещая ему жестокую расправу за произвол.

— А что у вас здесь происходит? — я с удивлением перевожу взгляд от одного мужчины к другому.

Андрюшка, находившийся от меня в непосредственной близости, оторвал взгляд от экрана, по которому ползали танчики, и широко улыбнулся. И в этот же момент зарычал Глебов:

— Я, бля*ь, что — в плену?

— Почему? — я с недоумением смотрю на взбесившегося гостя.

— Вот и я спрашиваю — почему? С какого это хера я даже в туалет сходить не могу? Вы хоть в курсе, как это можно трактовать с юридической точки зрения? Как похищение человека!

— Глебов, тебе моча, что ли, мощным напором в голову шибанула? Да на кой ты нам нужен — похищать тебя? Вали уже на все четыре стороны, пока не зассал мне новый кабинет!

Я указала этому психу на выход и перевела вопросительный взгляд на Андрюшу:

— Кто его держит?

— Римма сказала не выпускать пока никуда, — он пожал гигантскими плечами. — Если не нужен — пусть валит.

Ах вот оно что! Я почти с умилением смотрю на невозмутимого и устрашающего Андрюшу, а на моем лице расползается довольная улыбка — какие же они с Риммочкой разные, и оба — такие милахи. Андрей вовсе не был тугодумом и вполне способен принимать решения самостоятельно и быстро, но все же больше всего меня восхищают его безукоризненная исполнительность и абсолютная непрошибаемость.

— Спасибо тебе, Андрюш, иди пока к себе, скоро уже домой поедем, — у меня даже рука зудит от желания погладить моего великана по буйной голове, но такого я себе, конечно, не позволяю.