— Да, — еле слышно выдохнула мать.
— Он — мой отец?
— Нет! Твой отец — Дэвид!
— Но не родной.
— Дэвид — единственный настоящий отец, который у тебя был, — прошептала Пэтси.
За окном загрохотал гром, и зубчатая молния разорвала темное покрывало туч. А в следующий миг по стеклу застучали частые капли дождя.
— Значит, это правда, — дрогнувшим голосом произнесла Сэм.
— Пол поклялся…
— Поклялся в чем?
— Что не станет тебя разыскивать. — По щеке матери скатилась одинокая слеза. — И Дэвид принял меры предосторожности… — Она вдруг всплеснула руками. — Это я во всем виновата! Боже мой, что я наделала!
Саманте вдруг показалось, что пол уходит из-под ног, а сама она, словно Алиса из детской книжки, проваливается все глубже в кроличью нору. Только сейчас она осознала, что до последней секунды не желала верить незнакомцам из Бостона. Отчаянно надеялась, что все это окажется ложью. Что мать со смехом разуверит ее, докажет, что документы и фотографии подделаны, даст хоть какое-то объяснение…
— Саманта!
Но Сэм не могла вымолвить ни слова.
Ее мир — уютный, налаженный мир, в котором она прожила тридцать пять лет, — разлетелся вдребезги.
Сэм не знала, сколько времени прошло, прежде чем она вновь обрела дар речи.
Мать сидела в кресле, прямая, как статуя, и бледная, как полотно. Глаза ее блестели от слез. Саманта догадывалась, что и сама сейчас выглядит немногим лучше.
— Значит, Дэвид принял меры предосторожности, — словно эхо, повторила она. — А ты… Почему ты говоришь, что виновата во всем? Что ты сделала?
— Встретилась со своей сестрой. Столько лет прошло… мне казалось, теперь мы в безопасности.
С сестрой? Еще одна ложь: мать всегда уверяла, что у нее не осталось родственников. С трудом сдерживая гнев, Саманта достала из сумочки фотографии и бросила их на кофейный столик.
— Взгляни на это!