Сейчас полным ходом завершалась работа над действительно серьёзной моделью которая могла управляться программно, вычисляла расширенный объём функций и работала на алгоритмическом языке высокого уровня. Таким образом, машина Конрада фон Цузе Z-3 1941 года уже не будет самой продвинутой вычислительной машиной, а на чертежах уже вырисовывались контуры вполне полноценной электронно-вычислительной машины для проекта «Анадырь». Так назывался первый в СССР да и в мире ядерный реактор мощностью в десять мегаватт.

Волевым решением название всей серии машин дал Новиков, и теперь во многих учреждениях Союза трудились вычислители «Алдан».

Берия уже прочитавший «Понедельник начинается в субботу» лишь посмеялся, но с тех пор иначе, чем НИИЧаВо, Осинфбюро не называл.

Танковые инженеры работавшие на том же этаже мгновенно оценили преимущества новых вычислителей, и сначала бегали считать в лабораторию, а затем, получив в полное владение Алдан-2 чуть не передрались за машинное время.

Потом с больными глазами приехал Чкалов, и долго рассказывал о своих трудностях с авиационной турбиной вообще и с расчётами турбинных лопаток в частности, а получив новенький ещё пахнущий канифолью и краской Алдан чуть не пустился в пляс.

Перед входом на этаж, где гнездились конструктора и учёные, стоял ещё один пост охраны. Сержант сидевший на посту узнал Новикова, но порядок был один для всех. Поэтому предъявив пропуск и удостоверение, Кирилл дождался звонка охраны дежурному по режиму, и кивнув, в ответ на: «Здравия желаю, товарищ комиссар госбезопасности» — прошел через проходную.

Здесь уже не было той чинной тишины как два года назад, когда единственным жителем этажа являлся мастер — оптик Наум Соломонович Гершевич. Химики, физики, материаловеды, оружейники и электронщики, заселившие весь третий и часть второго этажа, со свойственной молодости шумностью и непоседливостью занимались наукой, а попутно заводили знакомства и даже женились, благо, что этот вопрос был продуман заранее, и хорошеньких лаборанток было даже с излишком.

Вот и сейчас парочка в белых халатах из молодого человека и стройной девушки с пышными светлыми волосами спадавшими до пояса, тащили куда-то инструментальный микроскоп, воркуя по дороге, и совершенно не замечая ничего вокруг.

Несмотря на то, что все работавшие в лабораториях имели звания и даже форму, здесь царил дух анархии и свободы, и как надеялся Новиков, ковались новые научные кадры для всей страны. Восприимчивые ко всему новому и необычному, молодые учёные с удовольствием играли в «Что, где, когда» а задачники ТРИЗ выпущенные серией в пятьсот экземпляров уже успели захватать до едва читаемого состояния.

Зайдя к Науму Соломоновичу, щеголявшему Орденом Знак Почёта, Кирилл порадовался прогрессу, достигнутому в деле подготовки к производству коллиматорного прицела для автоматов, и полюбовался на опытный образец компактного монокуляра, который в перспективе должен стать частью снаряжения каждого бойца спецназа.

Его не вполне обычный заказ был уже готов, и Наум Соломонович, с нескрываемой гордостью передал ему изящную коробочку из резной кости.

— Вот, то, за что вам не будет стыдно.

Посмотрев на изделие главы московского цеха ювелиров, Новиков выложил на стол конверт с заранее оговорённой суммой и, присовокупив две бутылки отличного коньяка, тепло распрощался с мастером.

Потом он традиционно зашёл к химикам, проверить как продвигается дело получения силиконов и материалов на их основе и синтеза нитрида бора, потом к оружейникам, которые уже могли похвастаться пистолетом-пулемётом Судаева, сделанным в формате булл-пап с секторным магазином, для экипажей боевых машин и служб тылового обеспечения и нового ручного пулемёта для сил специального назначения, с облегчённым корпусом, и дополнительно охлаждаемым стволом.

Но самой любимой была, конечно, лаборатория вычислительной техники. Самохвалов, Кисин, Гельфанд, Карапетян, Сурков и Кононов, у которых уже были и свои подчинённые, опытно-промышленная площадка, и даже строился целый завод, всё равно продолжали работать вместе, генерируя новые идеи, не только обгонявшие свое время, но и зачастую лучше приспособленные к технологическому укладу 30х годов, чем предложения Новикова.

Достаточно было один раз объяснить принцип вывода информации на экран, как через два месяца Женя Сурков уже выдал схемотехнику решения, и в производственной части лаборатории закипела работа.

— Привет, ребята. — Новиков кивнул сидящим за переговорным столом учёным. — Чем порадуете?

— Добрый день Кирилл Андреевич. — Николай Самохвалов поднял руку, приветствуя шефа. — Соображаем, как лучше сделать память и ввод — вывод.

— А чего тут думать? — Новиков подошёл к чертёжной доске и начал рисовать блок-схему. Вариантов немного. Пока будем использовать биаксы [65], а позже когда начнут делать полупроводниковые сборки и крупные модули, попробуем сделать на конденсаторах. — И видя недоумевающие взгляды сотрудников, пояснил. — Система опрашивает ячейку, и если конденсатор заряжен, снова заряжает его, и рисует у себя единичку, а если нет, рисует нолик, и переходит к следующей ячейке. Но нужна высокая скорость опроса, так что до этого пока далеко.

— Скажите Кирилл Андреевич, — Коля Гельфанд как самый молодой, вообще не имел тормозов, и несмотря на предостерегающие взгляды товарищей спросил. — А зачем вы вообще с нами возитесь? У вас же явно есть ответы на все вопросы, которые у нас возникают. И при этом, мы точно знаем, что никто в мире не занимается данной тематикой.