Хотя, если разобраться, кто я с моими оценками? Досужий куратор нравов? Что себе позволяю? Когда мир катится к очередной катастрофе? Такое в порядке вещей и случалось не раз.
Перестройка запомнилась мне бесстыдством вседозволенности. Одним житейским случаем. Многое менялось на глазах. Не успев пообедать на территории, я зашёл на фабрику-кухню, что рядом с проходной. Наш продовольственный-пищевой комбинат успел среагировать нововведением. Здесь появился уже коммерческий отдел, в котором можно было за особую плату заказать особые блюда. Я и выбрал такое: шашлык на вертеле. Отпускающий, он же ВИП-повар поставил блюдо передо мной, заявив, что шашлык последний к сведению очереди. Вдруг из-за моей спины протянулась рука и сдвинула мой шашлык по стойке к себе. Это было наглым вызовом. А как оставалось реагировать мне? Затеять с нахалом драку? И с его приятелями? Присутствие их было не в мою пользу. Следствием бы оказалась милиция, по опыту неспособная справедливо решать. И оставалось стерпеть, а по сути, потворствовать наглости, переживая унижение без срока давности. Сдерживающей деталью оставался и факт моего неположенного присутствия в рабочее время за территорией.
Трудно жить без опоры. Опора нужна. Убогим предлагается религия. Опиум религии. Нелепо их этого лишать. Как детей лишить сказок про волшебников и деда Мороза.
Всё менялось на глазах. Карьерный рост стал суммой компромиссов. Расцвет политики «дал-взял». Участились обсуждения в курилках. Но мало ли о чём говорят. «Не может подобное случиться со старой гвардией, – размышляю я, не вполне уверенный в истине слов о нюансах житейского моря. Во всяком случае не хотелось бы, чтоб такое имело место хотя бы со знакомыми и в наших краях, хотя пойми это время».
Я как тот зверь, родившийся в зоопарке и выпущенный в лес взрослым. Как детдомовец, с наивными представлениями о добре и зле. Не защищённым, наивным. С загадкой эволюции и причинно-следственными связями. С рассуждениями о судьбах мира и проблемами в семье. Что сделало нас умными? Хотя, если присмотреться, в меру и не очень. Бесполезно рассуждать о всеобщей пользе. Жертвуем и подчиняемся чаще случаю и идолу. Ради чего? Нам дано наследием огромное плодородное поле и каждый старается в нём участок урвать.
Конечно, проще всего плюнуть и уйти. Легче, когда есть куда. Одновременно с НИЦем возникло коммерческое подразделение с его новым лидером. С тем, что поначалу бегал с шефом «ноздря в ноздрю».
Это было особенное время. Все беды, сказочной лавиной валившиеся на нас, тут же рассеивались. Казалось, их все принимает на себя волшебный Стеклянный Человечек. Оставалось только его за это благодарить.
Откуда лидеры и что формирует их исходные корни? Всё может быть рядом, в двух шагах. Одновременно и на общей почве. Во Владивостоке дружили наши отцы, и в соседской дружеской семье рос мальчик по имени Юра Скоков. Мальчик и мальчик, рядом и на виду. Из-за разницы в несколько лет я воспринимал его «малявкой». То, что после я о нём вычитал, удивляло тем, как близко он оказался к верховной власти. А интеллигентный Юра Батурин – скромный отдельский инженер, ставший опять-таки ельцинским секретарём Совета безопасности. И Алексей Елисеев, до поры до времени незаметный аспирант, слетав проявил недюжинные качества.
Как-то по случаю я попадаю на общее мероприятие в ЦПК, которым руководит Лабарт. Он за центральным столом с другими. Мы теперь с ним в разных программах и редко встречаемся. Очередное подведение итогов и банкет о ля фуршет. За моим столом вежливые девочки из Белоруссии – переводчицы. Им посчастливилось поучаствовать в событии, и они счастливы. Я здесь сбоку-припёку.
Когда заканчивается, подхожу к нему. Не могу не подойти. Мы не чужие. У нас есть история. Воды времени порой разделяют нас, но минувшее ещё свежо в памяти. То да сё. Какие новости? Как общие знакомые? А ещё я книгу написал. Прошлое в тумане времени и, чтобы не забыть, она написана.
Книги он моей не читал, но слышал о ней. Слухами земля полнится.
– Не любезна она…
И на мою голову выгружается набор знакомых выражений шефа и Таисии. Неприятно осознавать, что былое перечеркнуто и вновь чувствовать присутствие босых шефовых ног. Мы расстаёмся, кинув воспоминания на дно сундука памяти.
Мадам Тулуз и Лабарт – всё-таки элементы организационного начала, а чисто технические Мамод, Обри, Мишель Ко, Ив Дансе – совсем иное. Они со мной, хотя мы и не встречаемся.
Книга по мнению прочих не плоха, ни хороша. Она такая как есть. Она правдива, а правде не обязательно быть красивой. Книга восстанавливает правду и это теперь важно для меня.
По натуре я не злобен и пробую оправдать своих мучителей. Их замену духовности практичностью, хотя они, по-моему, несравнимы, как замена материнской любви заботами детского дома. В этом как бы столкновение начал, соревнующихся и спорных. Да и можно ли сравнивать несравнимое, исключительное, как органная Токката Баха, как церковь Вознесения в Коломенском, как пространство пустыни для бедуина?
Мои истязатели – бескрылы. Они считают, что нужно долго копать огород, на котором потом само всё вырастет. Всего добиться трудом. «Количество переходит в качество». Только как оно может перейти? Всё остаётся трудотворчеством. А взлёт – иное.
Они выискивают новые издевательства. Зарплата в перестройку складывалась из оклада и надбавки. И унижение меня состояло в том, что надбавки мне начислялись мизерные, вдвое меньше моих подчинённых, за которых я выполнял основную работу. Мне было нужно себя вести очень осторожно. Моё поведение напоминало движение в скалах, над бездной, где одно неверное движение грозило стать последним и к фатально-необратимому вёл неудачный шаг.
Старшая экономистка Наталья это понимает и сочувствует, но руководство для неё -высшие силы, непреодолимые, которые следует принимать не обсуждая.
В бытовом плане главной проблемой была в то время продовольственная. В стране хронического продовольственного дефицита существовали термины: «выбросили» и «достать». Каждый выживал, как мог. Власть имущие и приближённые к ним отоваривались в особых магазинах и имели пайки. Символом эпохи были бесконечные продуктовые очереди. Поднявшись по ступенькам власти шеф урвал свою долю дефицита.