Марина была в черном вдовьем платье, и я в первый момент даже вздрогнул, увидев ее, — так она была похожа на Светлану. Черты ее лица стали еще тоньше, а в глазах плескалась печаль. Я не осмелился поцеловать ее, а только кивнул.

В квартире стояла гнетущая тишина — верный признак вошедшей в дом беды. Распахнутая сумка, наполовину заполненная вещами, покоилась на полу, как раз посреди комнаты.

— Ухожу отсюда, — неживым голосом произнесла Марина. — Не могу здесь оставаться.

Только сейчас я заметил, что она сутулится. Беда пригнула ее, не давая возможности распрямиться.

— Как это случилось? — спросил я.

— Саша с сослуживцами поехал в Сергиев Посад. Там у них какой-то объект недостроенный. Когда уже возвращались, навстречу вылетел грузовик…

Она всхлипнула, но смогла закончить фразу:

— Погибли все, кроме водителя грузовика.

Я с трудом удержал горестный вздох. Мой взгляд упал на лежащий на столе фотоснимок — Марина и Саша сидят в кресле, улыбаясь в объектив. За их спиной часы с кукушкой. Семейная идиллия. Вот только кукушка накуковала им совместной жизни всего ничего. Марина перехватила мой взгляд и вдруг заплакала. Она плакала в голос, как плачут только женщины и дети. Я не пытался ее успокоить, потому что знал, что это бесполезно.

Марина, не переставая плакать, принялась складывать вещи в сумку. Я заметил, что она делает это крайне неаккуратно и вряд ли сейчас себя контролирует.

— Ты возвращаешься к родителям? — спросил я.

Марина кивнула. Она уже почти не плакала, только всхлипывала. Взяла в руку фотографию — ту самую, со стола, и я подумал, что сейчас разрыдается снова, но она сдержалась и только горестно покачала головой. Спрятала снимок в сумку и негромко произнесла:

— Никогда не бывает так, чтобы что-то прошло бесследно. За каждый поступок приходится отвечать.

И опять горестно покачала головой.

— Это меня жизнь наказала, я знаю. Саша любил меня, а мне все это казалось несерьезным. Почему- то было такое чувство, что я не проживу с ним долго. Уйду. А получилось, что ушел он. Оставил меня.

Она заплакала. Горько, безутешно.

— Не надо, — попросил я. — Это я во всем виноват.