Выслушав его комментарии, Мартынов лишь хмыкнул:

— Любовь зла — полюбишь и сам знаешь кого.

— Но она ж дура!

— Бывает. Не она одна, кстати. Я слыхал, кое-кто из них фрицев хлебом-солью встречал.

— Да ну!

— Ну да, — передразнил его командир. — Не все и даже не многие, однако же — было.

— В России две беды, — задумчиво прокомментировал Сергей, — дураки и дороги. Я знаю, что делать с одной — побольше асфальта, щебня, песка, тяжелой техники и бригаду профессионалов. Но с дорогами-то что делать?

Мартынов, окончательно переставший хандрить, расхохотался, но тут же посерьезнел:

— Ты лучше на эти рожи посмотри. И скажи, что с ними делать.

Хромов посмотрел. Да уж, рожи были что надо. Широкие такие, добротные. Хорошо наетые, как и положено представителям внутренних органов. Интересно, где фрицы таких уродов в помощь набрали. Зевнув, он махнул рукой:

— Да расстрелять их на хрен.

— Думаешь?

— А чего церемониться? — удивился Сергей. — Толку от них никакого, один лишний геморрой. Да и по законам военного времени положено. Вон, сам посмотри, — он ткнул пальцем в ближайшего, толстого мужика поперек себя шире, — у этого задохлика вполне себе призывной возраст. А значит, какой вывод делаем? Перед нами дезертир, а их положено в расход…

— Я не дезертир, — как-то по-бабьи тонко взвизгнул полицай, хотя его никто, в общем-то, не спрашивал.

Однако Мартынов с удивлением приподнял бровь:

— Слышь, ты, утконос-недоносок! Хорош врать-то.

— Товарищи, дорогие…

— Тамбовский волк тебе товарищ, — на автопилоте отозвался Сергей.

Однако Мартынов остановил его:

— Не дезертир, говоришь?