– Сразу два зверя у ног Немезиды? – Боттичелли потер лоб. – Интересная идея! Люди будут гадать об истинном смысле полотна…

– Вот и отлично, ты же любишь вводить народ в заблуждение, – усмехнулся Медичи.

– Ваша светлость, вас ждут в палаццо Веккьо, – проскрипел карлик.

– Ты как всегда прав, Доломино, – вздохнул Медичи. – Прощайте, мадонна Розалия, прощайте, синьор Леопольдо.

Лоренцо откланялся, развернулся на пятках и уверенно зашагал прочь. Уже у двери Медичи обернулся и спросил:

– Дорогие друзья, есть ли у вас какой-нибудь мудрый совет для меня?

Лео кашлянул и ответил:

– Не стоит недооценивать военную мощь Неаполя.

Лоренцо понимающе кивнул и вышел из мастерской. Карлик также откланялся и последовал за своим господином.

– Прощай, Доломино! Спасибо тебе за все, – крикнула я вдогонку. Сложно поверить, но я действительно буду скучать по рыжему гному!

Как только дверь за Лоренцо и Доломино закрылась, я судорожно вздохнула и, отпустив слезы, бросилась к Боттичелли. Сандро прижал меня к себе и поцеловал в лоб.

– Вам пора, моя дорогая, – прошептал Боттичелли, выпуская меня из объятий. Маэстро взял Липпи под руку, и они вместе вышли из мастерской.

Я посмотрела на Леопольдо глазами, полными слез.

– Время лечит, – сказал итальянец и, взяв меня за руку, подвел к картине «La Primavera». Я почувствовала приближение знакомого головокружения, приближение удивительного, не поддающегося описанию состояния. В какой-то момент мир завертелся с бешеной скоростью, а потом вспыхнул тысячей золотистых искр.

Глава 24

Мюнхен, 17.11.18

Я немного покачнулась, с трудом удерживая равновесие. Все мое тело одеревенело, а голова пульсировала тупой болью. Я оперлась на книжный шкаф и устало выдохнула. Эти прыжки во времени похожи на изнурительные спортивные тренировки: отнимают кучу энергии, эмоций и калорий. Кстати… а куда это мы попали? Я огляделась по сторонам. Дорогая мебель в темно-красных тонах, высокие книжные стеллажи от пола до потолка и блестящий дубовый паркет. Какая-то частная библиотека?

Я обошла стеллаж и чуть не столкнулась с Леопольдо. Прямо за его спиной стоял большой мольберт, на котором была укреплена «La Primavera».

– Ты как? В порядке? – спросил итальянец.

– Ага, – кивнула я.

– А рана? Болит? – Лео мягко коснулся моей перевязанной ключицы.